После прочтения Геныч какое-то время думал. Если можно назвать мыслительным процессом кряхтение, жевание своих усов и почесывание подмышек.
– Комната для бюстгальтеров? – спросил он, глядя на текст.
– И бра, – подсказала я.
– Неплохо. Неплохо, – он повернулся ко мне. – Веером большую статью. По всем закоулкам!
– Я сделаю, – сказала я. – Только не понимаю зачем?
– Ты в армии служила? – спросил Геныч.
– Нет.
– Жаль, – сказал он. И повторил: – Жаль. Вопросов много задаешь. Слишком много.
Стоя между седьмым и восьмым этажом Миша пытался кусачками перекусить железный тросик. Кусачки срывались со скользкой пластиковой обмотки.
– Блин, да чтоб тебя! – говорил Миша тихо.
Удивительно, Ира совсем почти отучила его от мата. Сама не ругалась при Ванечке и ему не давала. Миша приноровился, ухватил тросик. На восьмом этаже приоткрылась железная дверь. В щели показалось плоское, ненакрашенное лицо.
– Эй… – сказало лицо.
Миша, с его огромным опытом, сразу услышал в оклике неуверенность, даже страх, и вообще не среагировал. Он еще раз нажал на кусачки.
Женщина в квартире набралась смелости, приоткрыла шире дверь и шагнула на лестничную клетку.
– Эй, парень! Я с тобой разговариваю.
Миша на мгновение остановился:
– Чего?
Глядя на него, невозможно было заподозрить что-то плохое. Честнейший Михаил.
– Ты чего делаешь? – спросила женщина, переступив с ноги на ногу.
– Ключ потерял.
Миша кивнул на коляску, как на свою собственность.
– А. Ладно, – сказала женщина с облегчением. Она получила объяснение и убралась обратно в квартиру, затворив за собой дверь.
Обмотка была перекушена. Тросик под пластиком оказался из титана, не иначе.
– Давай! Давай! – говорил Миша тихо.
Открылась всё та же дверь на восьмом этаже. Женщина успела поменять халат, и смелости у нее вместе с халатом прибавилось. Может быть, потому что новый халат был чище.
– Это коляска из двадцатой, я вспомнила, – сказала она.
Кусачки в Мишиной руке делали свое дело. Он кивнул, продолжая перекусывать ими тросик:
– Ага.
Женщина была сбита с толку Мишиной уверенностью.
– Это их коляска! Уходи отсюда! – сказала она неуверенно и так же тихо добавила: – Люди!..
Миша поднажал. Тросик наконец поддался.
– Слава тебе господи! – сказал он на выдохе и начал спускать коляску вниз по лестнице.
– Стоять! – заголосила женщина. – Куда повез! Чужая!
Миша заторопился, колеса коляски прыгали по ступеням, а сама она норовила выскочить у него из рук.
Голос женщины, кричавшей ему вслед, эхом разносился по всему подъезду:
– Люди! Воруют! Люди! Вор!..
Бежал Миша и думал, сколько раз он слышал «вор» себе вслед. Много раз. Очень