– Ну как, тять, нынче дела? Не полегчало?
За деда ответ держала бабушка, и отец, просиживая около дедовой постели и глядя на деда, разговаривал с ней.
– Может, всё-таки поедем в больницу? – спрашивал.
На этот вопрос, качая головой, дед отвечал сам.
Валерка смотрел издали, и у него перехватывало горло.
То и дело дед как бы засыпал, даже слабо похрапывал во сне, тогда его оставляли одного.
Всполошились дня через два: перестал есть. Придя из школы, Валерка услышал разговоры, постукивание посуды в средней избе.
– Отец, слышь, проглони ложечку, – устало говорила бабушка.
– Папаш, супчика попробуй, – помогала ей мать.
Но особой тревоги Валерка не почувствовал и вечером ушёл на подсохший выгон, где теперь играли в лапту. Вернувшись, он отправился спать, заметив, что в средней избе зажгли светильник. В красноватом свете он увидел тёмный угол дедовой кровати и сидящую за столом бабушку. Дед тихо постанывал.
Валерке показалось, что он едва успел закрыть глаза, как его разбудили непривычно громкие голоса. Не стараясь понять, о чём говорят, он торопливо оделся. В средней избе ярко горел свет, и деда обступало много, в первый миг показалось – целая толпа людей. Отец, мать, тетя Надя, соседи. Бабушку за ними не было видно.
– Отец, ты меня слышишь? – измученно звала она. – Махни головой, махни!
– Тя-ятя-а! – сквозь всхлипы и рыдания тянула тётя Надя. – Просни-ися! Тя-атя-а!
У Валерки ком застрял в горле. Его никто не заметил, не подозвал и не окликнул.
– Ставьте свечку, – со свистом шмыгая носом, сказала соседка.
– Да живой он, живой! – закричала тётя Надя и вдруг вскочила к деду на постель. – Тя-атя-а!
Мать отделилась ото всех, хотела, наверное, выбежать в теплушку и увидела Валерку.
– К Шаховым, к Шаховым иди, – проговорила скороговоркой. – О господи…
– Он живой? – бросился за ней Валерка.
– Живой пока. Ты иди, иди, там ночуй.
Валерка надел куртку, пошёл в дом тёти Нади.
У Шаховых горел свет на кухне. Валерка остановился, соображая, с какими словами войти туда, но слова не нашлись. Дядя Лёша сидел за столом с остатками ужина и, увидев Валерку, поднялся.
– Помер? – спросил, берясь за пуговицу на рубашке.
– Нет, – ответил Валерка и услышал себя словно со стороны.
– Фу-ты! – передохнул дядя Лёша и сел на место. – А чего за Надей прибегали?
– Спит он, никого не слышит.
– Значит, помрёт, – опустил голову дядя Лёша. – Ты раздевайся, сейчас Витька подойдет. У нас будешь ночевать? Да-а… Помрёт Иван Михалыч, а я и прощенья не попросил. Будет и там на меня обижаться. Да-а… Ты, Валерк, ложись на нашей кровати, я тоже к вам пойду. Ложись. Здорово не переживай, дед твой хорошо пожил. Ложись.
Чужая