3
Черный вязкий дым медленно расплывался, метр за метром поглощая пространство. Горел мазут, машинное масло и строительный мусор, сложенный шаткой пирамидой, внутри которой клокотала магма. Вокруг рукотворного вулкана крутились три дрона. Роботы не знали, что делать, подлетали, зависали на некоторое время и возвращались на исходную точку, облетали по кругу, вновь приближались, и так цикл повторялся снова и снова. Наконец один из дронов пустил в центр вулкана ракету, раздался глухой взрыв, разметавший пирамиду на десятки горящих островков. Дыма стало так много, что стало темно.
Роботы вылетели в светлую зону и застыли в воздухе. К пожарищу съезжались патрульные станции, три ловушки стояли наготове, выискивая в дыму продукты горения органики. Заезжать за границу машины не решались, если возможно выделить их волю. Алгоритм дал сбой, роботы ждали инструкций.
– Хорошо горит, – шепнул Шухер, смотря в бинокль.
– Да, ловушка сработала. Но что это нам даст? – с сомнением спросил Слава, тоже следя за роботами через допотопную оптику. Шлемы и костюмы они оставили внизу в укрытии и теперь, лежа на крыше под защитой обломков труб и вентиляционных шахт, изредка ерзали на месте, подавляя нарастающее чувство беззащитности.
Идея лазить на крышу и вот так, без защиты и шлема, нагло и открыто быть в городе, родилась не сразу. Шухер ее долго обдумывал, несколько лет, после того, как почти потерял свой шлем, убегая от дрона. Он помнил, что дрон не стал добивать его ракетой, и Шухер думал, что это из-за шлема. Свое прозвище он получил за педантизм и осторожность и, как посмеивались неопытные разведчики, понюхавшие уже пороху, но не бывавшие в реальных жестких столкновениях, за пугливость. Как его звали на самом деле никто уже не помнил. Когда он предложил снять костюмы и шлем, то все подумали, что он двинулся после очередной контузии. Отозвался лишь один боец, парень шестнадцати лет, только-только сдавший экзамен и получивший допуск к операциям. Молодых называли оруженосцами, сначала в шутку, а потом старослужащие всерьез начали считать себя подобием средневековых рыцарей. Шухер посмеивался над ними, часто подкалывал, задавал вопросы про рыцарей, и никто ничего не мог ответить по сути. Знали лишь киношные штампы и комиксы.
– Так, Таракан, ползи на другой конец. Что-то с проспекта никто не приехал.
Парень пополз. Тараканом его прозвали за желание носить усы, которые напоминали усы жалкого насекомого, редкие, торчащие в разные стороны. Но Слава их упорно отращивал, несмотря на насмешки. А еще он мог пролезть в любую щель, узкий и гибкий от природы, малого роста, он умел так спрятаться, что никакой дрон не мог его обнаружить.
– Там никого нет,– доложил Таракан, вернувшись через десять минут. – Патруля тоже не видно. У них график поменяли?
– Может, и поменяли, – подумав,