Роман Евгеньевич кивнул, что согласен. Подошел медбрат, высокий и худой мужчина, с длинными цепкими пальцами, больные называли их клешни. Медбрат молча взял поднос со шприцами и ушел в другую палату.
– Все не умрут, кто-нибудь должен выжить, – сказал Роман Евгеньевич, механически набирая препарат в шприцы.
– Я тоже так думаю, видел такое и не раз. Жаль, что не все выживут. Дети огромная боль, можете мне не верить, но это так.
– Почему же, верю, – ответил Роман Евгеньевич и машинально хмыкнул.
– Так-так, говорите все, не скрывайте.
– Ваши коллеги не восприимчивы, поэтому и не болеют.
– Интересно, в таком ключе я об этом не думал. Вы меня, вроде как, похвалили. Спасибо, это очень ценная для меня похвала. Помните, как в сказке одного моего тезки: «Ну, а те, кто выживают, те до старости живут». Почему же не могут выжить все?
– Не знаю. У нас нет хороших лекарств.
– Вы не все договариваете. Не зря же вы сами проверяете каждый анализ. Что вы нашли? – особист постучал пальцем по столу, он никогда не кричал, а тем более, не бил во время допроса, а любая беседа становилась допросом, который мог войти в досье, а мог и пропасть.
– Это другой вид или другая бактерия. Они похожи, но ненамного.
– Мутирующий организм: А где он мог мутировать, у нас?
– Вряд ли, должна была быть вспышка, хотя бы малая. Такая болезнь в фоновом режиме протекать не может.
– Значит, кто-то принес извне. Думаете, это диверсия или чья-то ошибка? Говорите честно, можно без имен.
– Имен я не знаю. Можно мыслить логически: разведчики и волонтеры занести не могли. После выхода они обрабатываются и осматриваются. Болезнь проявилась бы у них сразу после возвращения. Сейчас мы точно знаем, что инкубационного периода практически нет, больной переходит в острую фазу через несколько часов после заражения. Никто из ребят до сих пор не заболел.
– Интересно, а почему они не заболели? Мы же все живем в одной пещере, едим одно и то же. Почему же они не заболели? Я думаю, что все заражаются здесь, нет никакого внешнего заноса.
– Занос был, иначе бы зараза сама не появилась. Но это точно не ребята. Вы же знаете, у разведчиков и волонтеров свой стол. Искать надо в столовой или в воде, – Роман Евгеньевич сложил шприцы на поднос и пошел делать уколы.
Леонид Петрович послушно ждал его у входа в палату. Двери в другие палаты были открыты, и можно было услышать, что там происходит. Он слышал шепот смерти, когда умирающий человек начинает свой бессвязный монолог, природа милосердна, и другие с трудом слышат то, что говорит миру живой еще, но уже труп, вместо человека. Треск и скрежет этих голосов сливались в одну шелестящую волну, забирающуюся под одежду, сжимающую горло и сердце ледяной хваткой, еле