И как только пирог освободили от всех тряпиц, в которые он был заботливо закутан, по всему дому поплыл волнующий запах домашней выпечки.
– Видела? – спросил соседку Иван Иванович, выразительно кивнув на дверь, – Опять приходили эти хмыри!
– Видела, Ванюша, видела, вот и заторопилась к тебе! Никому они покоя не дают! Мой старик уж на что непробиваемый, да ты и сам знаешь, и то сильно нервничать стал. Давай, говорит, Людмила, продадим этот дом от греха подальше, купим себе другой и спокойно доживать будем. А я – ни в какую! Нет, говорю, Гриша, – нет, нет и ещё раз нет! Ну, никак не могу я на это согласиться! Не будет нам, говорю, счастья в другом месте! Здесь жизнь прожили, здесь дочь вырастили, здесь и доживать будем!
– Правильно! – одобрил её рассуждения Иван Иванович. – И я тоже так считаю! Нечего тут ходить, нас припугивать! Мы калачи тёртые, нас на испуг не возьмёшь, мы ещё и не таких сусликов видали!
И это была сущая правда! Иван Иванович вспомнил, как прошёл одну за другой две военных кампании. А, пожалуй, даже и все три – сначала финская, потом Отечественная, а потом, уже после капитуляции, когда для всех война закончилась, он еще в Даурии довоёвывал, на Дальнем Востоке…
Душу деда приятно грел чай с мятой, которую наравне с ромашкой он почитал первым средством от всякой хвори и печали, да и пирог оказался выше всяких похвал, так что настроение его значительно улучшилось.
Иван Иванович немного призадумался, но тут его воспоминания и размышления были прерваны Людмилой Петровной:
– Я вот что тут услышала, Ванюша! Может, оно и неправда всё; может, это пустые языки напрасно болтают, да только заехавшие жильцы из новой пятиэтажки поговаривают, что по ночам в их доме странные вещи творятся! – Людмила Петровна таинственно понизила голос и с интригующим видом наклонилась поближе к соседу, выразительно тыча пальцем в сторону новенькой пятиэтажки. – То, неизвестно какие, стуки в стенах их донимают, то вроде как в окна кто скребется по ночам, да стонет при этом так, что душа холодеет и содрогается! А то и вовсе какие-то тени по комнатам перемещаются, стонут да вздыхают! И все двери и форточки сами собой открываются!
– Не знаю, соседушка… не знаю… Может, и болтают, а может, и вправду там странности творятся. Да сама, Людмила, посуди. Помнишь, что было, когда еще только стройку начали и только-только фундамент выкопали?
– Помню, конечно! – не понимая, куда клонит сосед, ответила Людмила Петровна.
– А помнишь, сколько тут костей и гробов потревожили, повыкапывали да повыкидывали? – продолжал Иван Иванович.
От возмущения он даже встал из-за стола и взволнованно заходил по комнате. Да и как можно спокойно смотреть на такое безобразие?
– Как