– Ничего, – Кудрявцев будто уже планировал что-то на будущее, – мы тебя, Оленька, еще приоденем.., – и, уже вслух, обратился к соседке, – в чем дело, дамочка? Приказы вышестоящего начальника не выполняем? Это, знаете ли, чревато…
Незнакомка чуть поморщилась – не привыкла, видимо к подобному обращению. А Александру было плевать – приличное обращение нужно еще заслужить. Она соскользнула с кровати красивым текучим движением, постаравшись обогнуть лежащую на краю Ольгу максимально дальше и скоро стояла напротив него, благоухая чем-то неземным настолько сильно, что Кудрявцев невольно поморщился. Грим на ее лице был так же размазан, особенно там, где ее наградили оплеухой, но это красотку не смущало. Грациозно вскинув правую ладонь к голове (пустой, – опять поморщился он) она высоким громким голосом выкрикнула:
– Товарищ Главнокомандующий! Хочу представиться Вам лично, – и указательным пальцем другой руки ткнула в Котову, – Пиши!
Последняя, взглянув на подполковника, вытянула из пачки бумаги одиннадцатого формата верхний лист (Мои запасы, кстати, – вдруг зажадничал он).
– Иванова Кристина Юрьевна, город Москва, год рождения девятьсот шестьдесят пятый… Одна тысяча девятьсот шестьдесят пятый, – поправилась она, увидев, как вытягивается от удивления лицо собеседника, – восемнадцатое сентября…
– Ага! – воскликнул Кудрявцев, – значит день рождения сегодня. Поздравляю!
Красотка не успела поблагодарить Александра, потому что он обратился уже ко всем – громко, по-командирски:
– Товарищи! Давайте все вместе поздравим Кристину Юрьевну, у нее сегодня юбилей – исполнилось ровно пятьдесят лет.
Она не успела остановить – мол, возраст женщины это только ее тайна – зло поджала губы и сквозь недружные аплодисменты продолжила:
– Профессия… ну, профессия… очень свободная.
– Это как? – не понял Кудрявцев.
– Да шалава она, – захохотал Никитин, который стоял, поигрывая ломиком в руках, – с трассы какой-нибудь.
– Я с тобой на одной трассе даже по… рать бы не села, – с возгласом оскорбленной добродетели Иванова отвернулась от всех.
А тракторист не унимался с тем же игривым хохотком:
– Вот стерва, а! И красивая ведь, я таких красивых еще и не видел вживую.
Подполковник оборвал его:
– Отставить, Никитин! И это – поосторожней с ломиком – еще тебя лечить от колотой раны.
Кристина тем временем зашагала к лесу; даже не так – она буквально поплыла к деревьям будто по подиуму, выпрямленной в струнку спиной выражая всем презрение и негромко напевая:
– Ах как я была влюблена, и что теперь?
Я думала это весна, а это оттепель…
– Иванова, стоять! – выкрикнул Румянцев, первый уловивший неясный шум, треск ломаемых кустов и чье-то громкое пыхтение, переходящее порой в натуральное хрюканье.
И тут