О потере и принятии. Божье утешение маме, потерявшей ребенка. Анастасия Боровина

в стенах роддома, мы были незнакомками, которые встретились в первый и, скорее всего, в последний раз, поэтому чаще всего в палатах больниц можно услышать столько сюжетов для разных романов, что только успевай слушать и записывать. Женщина постарше много смеялась полубеззубым ртом, рассказывая про своих детой-погодков и деревенскую жизнь. Ее руки с загрубевшей кожей выдавали, что работать ей приходится много и тяжело, чтобы прокормить всех своих детей. Но она смеялась заливисто и от души, радуясь, что именно сейчас, в эти часы, может спокойно отдохнуть. Гладя пузо, она называла сыночка Вовой, делясь, что муж хотел Ярослава, но она настояла на том, чтобы мальчишку звали не иначе как нашего нынешнего царя. По ее мнению, это обязательно принесет ребенку счастье и удачу.

      Вторая женщина и вовсе оказалась молоденькой девчонкой шестнадцати лет. С виду я не дала бы ей столь юный возраст, но, видимо, комплекция, беременность и хороший аппетит сделали свое дело, потому что, чуть не плача, откусывая очередную плюшку, она жаловалась, что весит сейчас около ста килограммов. С собой она взяла много маленьких резиночек, из которых в свободное от еды и сна время плела разнообразные браслеты. Прибыли это хобби ей не приносило, только ссоры с будущим мужем и траты, из-за которых, в общем, они и ссорились. Но она утверждала, что ее это занятие успокаивает. А по мне, спокойствие беременной бесценно.

      Ночью я почти не спала, в восемь часов у меня планово стоял прокол плодного пузыря. Волнение нарастало. Я старалась молиться, но ничего не получалось, поэтому просто мысленно шептала: «Господи, помоги, Богородица, не оставь своей милостью, все святые, защитите мою доченьку».

      В шесть утра я наконец поняла, что ворочаться на кровати больше нет сил, поэтому встала и начала потихоньку собираться. Несмотря на то что я старалась вести себя как мышка, старшая соседка по палате приоткрыла один глаз и, недоумевая, спросила:

      – Ты куда?

      – Рожать. Мне в восемь планово проколют плодный пузырь.

      И тут удивительно, всегда такая сдержанная, я заговорила дальше, делясь со случайным человеком своими тревогами:

      – Дочка может умереть при родах. А если и выживет, то врачи не дают и трех часов. У нее порок сердца, не совместимый с жизнью.

      В моих глазах стояли слезы. «Только бы успеть покрестить, не оставь, Царица Небесная», – мысленно не переставала я молить и просить все Высшие силы.

      А соседка, потянувшись и зевнув, отрапортовала:

      – Девчонки сильные, это тебе не мальчишки, она еще поборется.

      И, повернувшись к стене, снова захрапела.

      Казалось, все это время меня окружали такие высококлассные специалисты, с учеными степенями, с дипломами и зарубежными поездками. И никто из них даже не попытался найти нужных слов для поддержки. И только один человечек за все это время, совсем необразованный, из деревенской глуши, подобрал нужную фразу, которая сразу вдохнула надежду и придала сил для еще одного этапа борьбы.