Венди Гэннон почти не сомневалась, что все это бред сивой кобылы, но кто знает? Она не могла даже точно сказать, клюнул ли на это сам Бэттс, хотя было похоже, что клюнул. Но если призраки и впрямь существуют, то здесь им самое место. Может быть, она даже поймает одного из них на камеру. Вот это был бы номер!
Барклай Бэттс… Она и раньше работала с самовлюбленными эгоистами, но нужно признать, что он был хорошим режиссером и ведущим. Бэттс понимал, чего хочет, и был первым во всем. Его указания были ясными, а общие представления о том, как должен выглядеть фильм, совпадали с ее собственными. Правда, он был нарциссом и злопамятным говнюком, имеющим пристрастие к судебным искам. Но, по правде говоря, она предпочла бы такого, как Бэттс, чем милого и обходительного режиссера, не знающего, что ему нужно, и не имеющего четкого понимания задачи. Гэннон достаточно поработала с этими парнями, чтобы убедиться, что они куда хуже крикливого козла Бэттса.
Раздражающий шум затих, а через мгновение в монтажную комнату вошел Барклай Бэттс в сопровождении приглашенного таланта Герхарда Мюллера. Это был тот еще дуэт, вылитые Эбботт и Костелло[7]. Мюллер был высокий, молчаливый и такой симпатяга, что краше в гроб кладут. Глубочайшей серьезностью, как будто он постоянно размышлял о конце света, Мюллер напоминал Питера Кушинга[8]. У Бэттса же, напротив, все было каким-то круглым, обтекаемым: очки, голова, даже голос – глубокий и звучный. Он почти не умолкал и суетился, как большая крыса в маленькой квадратной клетке. Может, ему и не хватало физической привлекательности, зато у него было то, что необходимо каждому режиссеру, – харизма. И она сразу ощущалась, стоило ему только войти в комнату.
– У сегодняшнего материала проблемы с экспозицией, – разразился Бэттс новой критической тирадой. – Послушай, дорогая, я хочу, чтобы ты снизила ее на полступени. Тогда кадры станут темнее и насыщеннее. Сейчас они слишком яркие. Это не реклама для канала путешествий, это Саванна, город демонов. Поняла, о чем я говорю?
Гэннон разозлилась, потому что всегда придерживалась другого принципа, оставляя возню с экспозицией на потом, чтобы получить правильно выставленные кадры. Но препираться из-за такого