Вечером следующего дня корабли спустили на воду. На рассвете, истощённый бессонной ночью, Блие принёс на берегу жертвы богам. Затем мужчины взошли по перекинутым с камней доскам на чёрные корабли с высокими хвостами на корме, с жёлтыми истуканами Аполлона на носах. Питер смотрел на толпу на пляже у подножия созданного им города похожего на микросхему, поросшего вверх по склону словно сухой лишайник по камню.
С плеском вёсел берег медленно удался, удалялся совсем иначе, чем удалялся в будущем, быстро, с шумом мотора. И тишина, и медлительность движения, и скрип вёсел, и отрывистые команды наварха позволили Питеру почувствовать, что он совсем в другом мире. Он счастливо улыбнулся.
Островок Блие находился в стороне от постоянных ветров и течений Эгейского моря, этих хайвэев греческого мира. Для Аполлонии это означало безопасность. Лишь случайный шторм или упорство исследователя могли привести чужеземца в царство Питера. Но именно поэтому, три дня, сменяя друг друга на вёслах, они гребли в оживлённый мир. Всё время Питер жил в отдельной палатке на корме. Он слушал скрип вёсел, шум моря, рабочие песни гребцов, и в этих простых словах, простых звуках была так жива история, что Питер плакал от счастья.
Профессор много спал и много совещался с приближёнными. Решая события ближайших дней для сотен людей, постоянно ощущая поклонение подданных на тесном корабле, ощущая превосходство своего ума, своего тела, своих знаний, своей воли, он чувствовал себя богом. Это чувство божественного могущества и божественной безнаказанности было особенно упоительно рядом с воспоминаниями о Джоан, Бет, университете, декане, улыбочках преподавателей и студентов.
На ночь в палатку Блие пригласил юношу, предварительно приказав выкупать его за кормой на верёвке.
Крепкое, мускулистое тело, холодная кожа, покрытая мурашками, мокрые волосы с капельками воды на кончиках, девственные, мягкие усики, скрип мачты, качающаяся палуба, овечьи шкуры на полу, тени плывущие по холсту палатки, дрожание огня в стальном котелке и запах лаванды.
Питер проснулся поздно. В палатке было жарко, он потел. Откинув полог Блие вышел на палубу. Справа и слева внизу, за обрывами палубы ходили вперёд-назад чёрные головы, загорелые, сверкающие на солнце потом спины, приподнимая и пряча за бортом длинные мокрые вёсла. Справа по курсу была видна башня. Он прошёл на нос, обнял ребристую фигуру Аполлона. Теплый боковой ветер пах морем, брызги воды кололи тело прохладой.
На старинном медном блюде, по краю украшенному кольцом из выбитых животных в чёрточках травы, подали хлебную лепёшку, сушёный виноград, чищеные орехи, молоко в медном кувшине. Голый Питер сидел на колючих досках палубы, пил, ел под плеск волн, скрип вёсел, единый вдох и выдох десятков людей. Проглатывая невидимую