У этого единственного факультетского телефона никто и никогда не суетился, не торопился и не торопил другого, не «лез» вне очереди, не «давил на глаз» погоном, должностью, положением.
У телефона все равны!
Вот где, действительно, полное торжество демократии и плюрализма. Процесс разговора с внешним миром свят и не обсуждаем, хотя и открыт до безобразия на всеобщее обозрение: никаких, даже подобий, кабинок для уединения в огромном проходном холле нет. Аппарат, видно, предназначался лишь для коротких самых важных сообщений. Но, как бы, то, ни было, вся очередь и следующие мимо по своим делам курсанты становились невольными свидетелями и участником разговора.
Утром следующего дня первое, что приходит в голову нашему обыкновенному курсанту, едва он открывает глаза, это заветные цифры: 393-54-69!
Номер телефона его Феи записан везде и всюду – в записной книжке, в тетрадке с расписанием занятий, на коробке зубной пасты в тумбочке… – но это уже ему ненужно, теперь эти семь цифр в его сознании навсегда – ныне на них отзываются их внуки.
Глупая отстраненная улыбка прочно поселилась на его лице!
Вспоминая вчерашний день ничего кроме яркого всепоглощающего сияния прекрасного небожителя, возможно даже и с настоящими крыльями за спиной, курсант не может вспомнить. Чтобы убедиться, что это всё не сон, ему срочно, очень срочно надо набрать эти семь цифр в факультетском аппарате, но для того придется пересилить свою природную стеснительность и заговорить с девушкой первым, да к тому же ещё и… при свидетелях.
А это непросто. Ох, как непросто!
После нескольких лет жизни в казарме разговор с другим гражданским миром у любого из нас вызовет некоторое неудобство, а то и трепет, страх. Впрочем, это уже не про него, теперь ничто не сможет остановить его, лишь, как и ожидалось, немалая очередь у факультетского телефона в холле слегка остужает его пыл: приходится ждать.
В те, не такие уж и далёкие от сегодняшнего времени, дни общий городской телефонный автомат соединял абонентов всего на три минуты, лишь после того, как установленная в специальную щелочку двухкопеечная – ну, или десятикопеечная монетка, они были одного размера! – проваливалась внутрь аппарата. За тридцать секунд до окончания лимитированного разговора динамик напоминал о необходимости положить следующую