Фотографии эротического характера были оживлены в кинематографе, всемирная сеть сделала этот вид информации доступным, а цифровизация позволила создавать погрнографию на ходу в любых количествах, совмещая ее с секс партнером андроидного типа, в смысле похожего на человека.
Культурно-программный слой менялся, но и древнегреческая иллюзия легко вписалась в западно-европейскую, а вслед затем и виртуальную. Изменился контент, виды и способы сексуальных девиаций, но дети так и продолжают бороться за родителя противоположного пола как и во все времена.
В пять лет ребенок уже имеет сексуальные потребности, более того этот период развития является основополагающим для закрепления сексуальности, которая начинает выплескиваться в качестве агрессии на противоположный пол родителя, который по сути представляет собой основной либидинозный объект.
В этот период развития ребенок уже осознает свое эго, он еще купается в нейромедиативном бульоне матери и чувствует свою грандиозность и способность захватить мир, это время начала его конкуренции за противоположный пол, в первую очередь он претендует на безусловную любовь родителя.
К этому возрасту уже прошла сепарация и ребенок готов к решению личных запросов самостоятельно, и это один из первых периодов умерщвления его эго. Фиксируя свои первые сексуальные позывы неоптимально, ребенок запечатлевает их и отношение к противоположному полу через призму этих событий.
Необходимо глубже рассматривать архетипические корни эдипального комплекса, не только как структуры мифа, но и интроективного запечатления образов и событий, которые невозможно восстановить. Взрослый человек с нарциссической травмой эмоционально находится на уровне пяти лет, разница лишь в том что у взрослого больше сил, денег и знаний о манипулятивных приемах.
Потеря физического отца равнозначно потери эмоциональной связи с отцом, еще стоит задуматься о том что лучше, был ли отец физически мертв как герой и его образ сохранился в сознании ребенка как совершенный, даже если это не так, или отец существовал, но как некий объект в доме, типа холодильника. Он работал, подарки дарил, но так и не стал образом оптимального родителя, был эмоционально мертвым к ребенку.
Любой отец, даже если он представлен физически, то просто расширен до нескольких видов чувств по которым его можно распознать, но даже вербальный или текстовый отец или его видеообраз играет большую роль, то есть тот отец который имеет возможность передавать какие-то оптимальные послания для ребёнка, это тоже сильный интроект.
Станем ли мы такое отрицать, так лучше, пусть