Наступило утро, и Танечка, оглянувшись на Виктора, потянулась к нему, хотела поцеловать, но передумала, опасаясь разбудить, едва касаясь, дотронулась до его губ и поднялась. Набросила платьице, на цыпочках вышла из комнаты и захлопотала на кухне. Тихо напевала, гремела чашками, ойкала, оглядываясь на дверь, и звякала ложками. А потом, когда всё приготовила и расставила на столе, позвала Виктора завтракать. И кружилась возле стола такая счастливая, такая яркая, что, казалось бы, вот оно, пришло настоящее счастье, о котором столько времени мечтал и ждал. Мечтал и наконец-то дождался и получил, но Виктор сидел на скрипучей табуретке, долго и задумчиво смотрел на Танечку и не мог понять, что с ним произошло ночью. Казалось бы, первая и настоящая любовь, первая девушка и женщина, нужно было гордиться, радоваться и беречь её, любить ещё крепче, но что-то щёлкнуло в душе и отключилось, оставляя какую-то пустоту. Непонятная пустота. Он глядел, но перед ним была не Танечка, на которую не только насмотреться, надышаться не мог с той поры, как приехал в деревню, как с ней встретился и пошёл за этим лучиком счастья. Не Танечка, к которой тянуло, за которой хотелось бежать сломя голову, догнав, обнять её и остаться с ней навсегда. Нет, это была не она… Сейчас, утром, как показалось Виктору, перед ним стояла ничем не примечательная, обычная деревенская девчонка. Он не мог понять, что с ним случилось, что произошло ночью, почему Танечка, за которой готов был пойти на край земли, вдруг превратилась в неприметную девчонку, какие постоянно встречаются в жизни на каждом шагу, мимо которых проходишь и не замечаешь. И уже нет той единственной, о которой мечтал, потух огонёк и исчез светлячок, нет единственной, ради которой нужно совершать безрассудства, можно горы свернуть, лишь бы она была рядом. И вот наступило утро, и сказка закончилась…
А Танечка продолжала напевать. Ничего не замечая, порхала вокруг стола. Старалась подсунуть ему лучшие кусочки или просто притронуться к нему: едва касаясь, едва задевая, провести по коротким упрямым волосам, а потом стереть пальцами лёгкую насупинку, что пролегла на переносице и едва заметно, всего лишь на мгновение, прильнуть к нему – это и есть счастье, ради которого нужно жить. Счастье, которое она искала и наконец-то дождалась.
После работы, едва наступал вечер, Танечка приходила к бабе Дуне. Если моросил дождь, сидели с Виктором в комнатушке, читали книгу или просто разговаривали. Изредка заходила баба Дуня, и тогда засиживались допоздна. Ну, а если была хорошая погода, уходили на гору. Сидели на краю обрыва, шептались, а то просто молчали и всё прислушивались к ночным звукам. Танечка не замечала, что с каждым днём, с каждой вечерней прогулкой или дневной встречей на улице Виктор не отталкивал её, но в то же время он становился более холодным, всё чаще отворачивался от неё и хмурился, тогда взгляд становился острым, колючим и чужим. Всё чаще находил причину, чтобы задержаться на работе, или подолгу сидел возле конторы, о чём-то думал,