После этого я дала интервью на тему расширения прав и возможностей женщин журналисту The Guardian, который следил за моими публикациями. Я не собиралась устанавливать журналистскую повестку дня, но она видела во мне человека, использующего социальные сети, чтобы показать, каково это – анонимно трудиться в высококлассной, преимущественно мужской индустрии. Как только это стало известно, моя история выступила платформой, на которой средства массовой информации начали разбирать жестокие мужские установки индустрии общественного питания.
Я написала обо всем этом в «Кухне хаоса»: «Как только пирог вскрыли, птицы смогли запеть». И снова эта детская песенка оказалась точной метафорой того, что произошло, когда Министерство здравоохранения наконец закрыло Along Came a Blackbird. Словно все мы освободились от власти Рейнольдса Уитакера. Многие из нас, особенно женщины, пошли дальше к новым успешным начинаниям и престижным должностям. Некоторые из нас оказались в центре внимания средств массовой информации, наставляя молодых женщин в духе предпринимательства и поддержки. Трудно сказать, как долго я продержалась бы, если бы эти две крысы не пробрались к нам на кухню.
– Классные татуировки.
Я резко очнулась, понимая, что все еще находилась в сауне, все еще голая. И не одна.
Мужчина в плавках на нижней полке напротив печи откинулся назад, опираясь на локти, с полотенцем на голове.
– Господи Иисусе! – Я вскочила, схватив свое и обернув его вокруг тела. – Как долго ты здесь?
Он стянул полотенце с головы, обнажая волосы цвета листового металла.
– Это общая сауна, прямо на двери же написано.
– Чертов извращенец! – Я спрыгнула с верхней полки и чуть не потеряла равновесие на кедровых досках.
– Полегче. – Он сел. – Ты в порядке?
– В полном! – Полотенце чуть не выпало у меня из рук. Я была обезвожена, кружилась голова. Я изо всех сил пыталась обернуть тело, не упав ни на его колени, ни на камни сауны. Когда я толкнула дверь, то оказалась не готова к воздуху комнатной температуры, ударившему прямо в лицо и проникшему в легкие. Я и суток здесь не провела, а уже сеяла хаос. Некоторые места, по-видимому, выявляют худшее в человеке.
«Возьми себя в руки», – приказала я себе, идя по современному ковру с геометрическим узором мимо тренажерного зала в вестибюль, где опустилась в глубокое кожаное кресло. По правде говоря, я еще даже не была дома. То есть в том доме, в котором выросла.
На что это будет похоже сейчас, спустя почти десять лет после того, как я видела его в последний раз? Отец предпочел этот дом и все, что в нем было, своей прежней жизни в Неаполе, оставив позади мою мать с огромным животом.