«…изволь, объясню. Куб Лени отворачивает от любого помысла на подъем мягким, обволакивающим «Успею, время еще есть» или «И так все болит после вчерашнего». Осознание возможного «спуска» будет нивелироваться чем-то вроде «И что толку суетиться, все равно не успею», стенка впереди, пусть и прозрачная, но внушительная станет на фундамент «Вот настанет завтра, там и поглядим» и подопрется колонной «Будет день, будет пища». Наш общий знакомый, ты сразу догадаешься, о ком я, баловался именно этими гиперболами, но что предъявит ложь движению назад, иногда столь полезному, спросишь меня. Думаю, вот так, бесхитростно: «Книгу эту я уже читал, кажется, правда, о чем она, не помню, но перечитывать не стану, ведь я ее уже прочел». В подобную обойму аргументов, что остановят от порыва двинуться в сторону, Лень подкинет: «Не стоит сходить с тропы, идем и идем, чем плохо, а вдруг там, в высокой траве змеи или капканы, ищи тогда неуча-доктора или негодяя-охотника».
И да, драгоценный друг, мне стоит поклониться тебе за нравственную позицию о невозможности никакого общего правила о лжи, но позволь сквозь века мне улыбнуться – я вывел его. Послушай, как ощетинивается всеми гранями Куб Лжи. Верхняя его крышка будет надписана: «Ложь самому себе о себе же», дно обозначится выпуклыми буквами: «Ложь других о себе». Согласись, на такой опоре и стоять-то сложно, не говоря о том, чтобы заглянуть за нее, придется преодолевать ко всему и собственный вес. Прямо перед собой кончик носа будет утыкаться в «Ложь себе о других», а затылок подопрет «Ложь других о других». Погрязший во лжи, что вошедший в темную комнату, разводит руками и нащупывает: «Ложь миру о самом мире». Здесь, милый ворчун, мне хотелось бы напомнить тебе о…»
Бумага – хрупкое и ненадежное хранилище истин, этот факт еще раз подтвердил мой случай, целых три листа (о горе) превратились в мокрый, безобразный ком, унесший в небытие тайну воспоминаний автора об общим с Аристотелем знакомом.
Очередной спасшийся от «потопа» носитель идей удивительного старика принес упоминание мнения философа о гневе.
«…Я помню, друг мой, что гнев не является для тебя пороком. Скудостью моего ума постичь сие утверждение невозможно, иногда мне кажется подобный взгляд возмутительным, безнравственным, а иной раз проглядывает в этом скрытый смысл, увы, слишком глубокий для меня. Но Куб Гнева, который я поместил шестым по счету, в итоге формирует совокупный для сознания Куб Нелюбви, ограничивающий нас, человеков, в трехмерный мир. Грани же его, по моему скромному убеждению, таковы: верх – «К черту Бога, Он никогда не слышит меня», низ – «Ко всем чертям всех чертей, плевать на их рогатые головы и раскаленные сковороды, пусть громче шипят, да и на черный поток Ахерона заодно, будет полноводней», вперед – «Сколько можно бить башкой о стену, а рыбой об лед», назад – «Прадед грабил, дед закопал, отец нашел и все промотал. Кого уважать-то?», стороны – «Куда ни сунься, одни