И я смотрел так долго, слушая на фоне старые мультики о добрых вещах. Кто бы что ни говорил, но в советских мультиках есть какая-то атмосфера. Когда смотришь их, то, думая об их создателях, воспринимаешь их как людей, со всей душой подходящих к своей работе, и работой её не считающих. Что они с добрыми намерениями и помыслами, не тая в себе никакого зла, создавали эти мультики, вкладывая в них всю свою доброту и надежду, что дети и взрослые будут смотреть их с радостью и переймут всё тепло и добрый посыл. Возможно, это потому, что я смотрел их в детстве и поэтому они запомнились мне как что-то особенное. Не исключено. Но я так же не исключаю, что это мой подход к вещам, говорящий не исключать доброе намерение, а считать его всегда присутствующим и главенствующим в процессе производства чего угодно. Как тот мишка на обёртке конфеты. Я верю в добрую натуру людей, и что даже самые плохие вещи в истории людей, скорее всего, были сделаны по велению изначального благого намерения. Оружие? Ядерная бомба? Благое намерение иметь средство защиты. Наркотики? Благое намерение найти новые виды лекарств. Холокост? Тут сложнее… Благое намерение… спасти свою расу?.. Допустим. Просто потом часто всё идёт по пизде. Но изначально намерение благое. Даже в действиях моих друзей было благое намерение, когда они делали интереснее мой чай и давали мне таблетки. Но, как я уже сказал, изначально благое намерение часто идёт по пизде, особенно, когда оно касается взаимоотношений людей. Холокост, опять же, тому пример. Но мультики к этому не относятся. Добрые мультики всегда добрые.
Пока я думал обо всём этом и смотрел в окно, Марк, тем временем, уже сидел на диване со своей гитарой.
– Что сыграть? – спрашивал он у девочек, потому что мой ответ известен заранее: «Ничего».
– Что-нибудь интересное давай, – сказала Саша.
Он задумался на минуту-другую, потом сказал:
– Вот друг отца из Америки же привозит нам всякие нишятки?
– Ага, – Саша кивнула.
– Ну и музыку тоже привозит, диски там, пластинки?
– Так…
– И вот, может, помнишь, привёз когда-то диск с песнями Чарльза Мэнсона.
– Не помню.
– Как не помнишь? Я ж тебе тогда все уши прожужжал об этом!
– А-а-а… Да, ага, вспомнила, – махнула она рукой. – Ты тогда вообще не умолкал об этом.
– Я диск этот заслушал тогда до дыр. Несколько песен даже выучил. Ну и что думаешь? Достаточно интересная музыка? Песни сумасшедшего сектанта!
– Света, ты хочешь послушать их?
Света повернулась к ним:
– А они на английском?
– Ну да. Отчего бы Чарльз Мэнсон в Америке запел на русском?
«Если он настолько сумасшедший, то никого бы не удивило, если бы он запел в Америке на русском», – подумал я.
– Ну я не пойму ничего тогда, так что мне без разницы.
– Ну тебе понравится, я думаю. Просто хотя бы как звучит, – уверил её Марк и взялся за гитару.
Подрочив на ней всякие настроечные хуйни, он обхватился за неё, как, наверняка,