– Непременно, – широко улыбнулся Ларт, наклоняясь к самому уху Ады. – Ну что, узнала что хотела?
– Издеваешься? Сам знаешь, что нет. Если все присутствующие были на спектакле, и много кто еще, это вообще никак не сужает круг нашего поиска. С Распутиным тоже полный провал.
– Я прошу прощения, – мягкий голосок заставил магов мгновенно обернуться. – Я услышала, как вы упомянули Григория Ефимовича. Я думаю, он бы смог помочь в организации вашего дела.
– Было бы не плохо, – улыбнулась Ада. – Но, боюсь, встретиться с ним не так уж и просто.
Девушка мялась с ноги на ногу, наконец, решившись сказать:
– Я бы могла устроить вам встречу.
– Когда? – глаза магирани заблестели в предвкушении.
– Да хоть сейчас, – пожала плечами Оленька. – Если придумаем, как улизнуть от Марии Савельевны.
– Сейчас? – Ларт настороженно переглянулся с Адой. – Но ведь уже полночь.
– Пустяки. Григорий Ефимович сейчас не спит. Он празднует с цыганами в «Дононе».
Ларт уже открыл рот, чтобы возразить, но не успел, так как Адель опередила его своим поспешным согласием.
Глава 8. Долгожданная встреча
Экипаж привёз трёх пассажиров к одному из домов на Мойке, где во дворе расположился французский ресторанчик. Своё название «Донон» получил по фамилии владельца, трудами которого заведение стало одним из самых популярных мест Петербурга. Его клиентами была в основном интеллигенция: учёные, поэты, художники и, судя по словам Оленьки Лужиной, еще один сибирский крестьянин имел средства веселиться в этом не самом дешевом месте.
Ада и Ларт покорно шли вслед за своей провожатой через дворик в просторные залы «Донона», где многие посетители уже успели разойтись. В одном из отдалённых закутков веселье было в самом разгаре. Звучала гитара, мелодичное пение цыган, а также топот пляшущих ног и весёлый женский смех.
Приблизившись к расшумевшейся компании, маги замерли, не смея шелохнуться. Две пары глаз вперились в мужчину в красной крестьянской рубахе, подпоясанной кушаком, что выплясывал так лихо, будто сам чёрт наступал ему на пятки. Между притопами, пьяный в стельку плясун, чья косматая шевелюра переходила в длинную нечёсаную бороду, пел во всё горло: «Еду к ней, еду к Любушке своей». Он вовсе не был так высок, как утверждал купец Прудников. Не выше помещика Зотова, без каблуков, конечно.
На столе, уставленном бутылками с водкой и мадерой, виднелись закуски и несколько сортов рыбы. Парочка громко хохочущих женщин с ярко накрашенными губами и сильно пьяный мужчина, то и дело клюющий носом, подпевали Распутину и аплодировали цыганскому ансамблю.
– Кто бы мог подумать, – наконец выдал опомнившийся Ларт. – А в сибирской глуши, сидя под деревом, казался чуть ли не святым. Смотри-ка, из штанов выпрыгнет сейчас. А еще чесал нам что-то про Бога и задушевные беседы с деревьями.
– Одно другому не мешает, – коротко бросила, Ада делая шаг вперёд, не сводя глаз