Васю трясло. Когда убивали его коз, он переживал с ними последние моменты. Слышал их. Чувствовал на себе каждый удар. Теперь не осталось боли, лишь лихорадка и растекшийся по телу густой туман.
«Ты никогда не спрашивал, кто я», – слова прилетели сверху, забарабанили по темечку холодными каплями.
«Я знаю, ты меня слышишь».
– Вот, козлина. Вылитый! – Макс отошел, вытирая тряпкой руки, чтобы полюбоваться на результат.
– Селфи! – Маша вытянула телефон, ловя в кадр свое лицо и пришитую к мужчине козлиную голову.
– Не вздумай никуда выкладывать! Удали лучше.
– Я ж не тупая, – фыркнула девушка, листая готовые фото.
«Не спрашивал, боялся. Боялся ответа. Боялся поверить, что единственный, кто всегда рядом, только фантазия. Что чудовище здесь ты».
– Нет, ну красавец! Мы тебе одолжение сделали, урод. Всяко лучше, чем с твоей рожей.
«Но я здесь. И у меня есть вариант».
– Жесть какая, – Сеня отвернулся от изуродованного человека, потер уши и зевнул. – Уже почти утро. Чет я замерз.
– Не ной, – одернул его Макс, копаясь в ящиках на столе. – Сейчас собираемся. Но сначала согреемся.
«Я мог разобраться с девчонкой, и никто бы не узнал. Ты не захотел. Я мог заставить их жрать внутренности друг друга. Ты не захотел».
Тьма вокруг, и в свете едва тлеющего уголька, последнего оплота сознания, с трудом удалось сложить слова в ответ:
«Она умерла из-за меня. Не уследил. Я виноват».
«Тогда скажи, что заслужил. Всё это. Скажи, что вправду так считаешь».
Максим нашел бутыль из мутного пластика и начал разливать ацетон на оставшуюся шерсть в мешках.
– А с ним что? – Сеня кусал губу и пританцовывал на месте.
«Молчишь».
– Так оставим. Пускай тоже греется, – оскалился Максим.
«Я мог бы забрать ваших детей. Мог бы проглотить ваше небо и звезды. Но я смирился с положением. Довольствовался малым. Скрылся. Отец забыл про эту глушь, но даже здесь я умудрился вляпаться в ваше дерьмо».
– Есть спички? – спросил Максим, отбросив пустую бутылку.
– Зажигалка только.
– Ну зажги вон ту бумагу и бросай туда.
«Ты не замечаешь уродство мира за своим собственным. Идешь на казнь, а в то время палачи сами достойны эшафота».
Вася почувствовал спиной жар, в нос ударил запах гари.
«Ты не прав. Я покажу. Отдай его мне».
«Кого?»
«Мир».
Пламя росло быстро, тянуло алые листья к крыше.
«Я знаю, ты хочешь. Ты понимаешь, что я справлюсь лучше. Скажи».
Компания улыбалась. Смотрела, как огонь окружает привязанного к стулу.
– Выходим, скоро здесь не продохнешь.
«Скажи»!
– Забирай! – пришитая к лицу голова заглушила слабый голос, но Максим обернулся на самом пороге.
– Что ты там проблеял? Гори в аду, мразь! – и захлопнул