Запах ведьмы. Евгений Зубарев

перед ординарной. Поэтому он не заметил, как к ларьку подъехал «козелок» военной комендатуры и оттуда вышли трое солдат и офицер.

      Я хотел было заорать, но было поздно – Ганс влип совершенно классически. Он обернулся на шум, увидел солдат и чисто рефлекторно бросился бежать.

      Разумеется, патруль в полном составе бросился за ним.

      Мы с Николь, не отрываясь, смотрели на завораживающее зрелище – как хорошо одетый господин с зажатой в руках тысячной купюрой удирает от молоденьких солдат, подгоняемых зычным матом офицера.

      Ганс совершил еще одну ошибку, побежав не к гостинице, где хотя бы можно было затеряться, а в ближайшую открытую дверь. Это оказалось помещение небольшой парикмахерской, где Ганса и взяли, скрутив руки за спиной какими-то полотенцами.

      Ганса подвели к «козелку» и принялись запихивать упирающегося детину на пассажирское сиденье. Ганс ни разу не бросил взгляда на окно, хотя наверняка знал, что мы смотрим,– решил, значит, героически не выдавать друзей.

      Тем временем офицер достал рацию и принялся что-то неслышно бубнить туда.

      Я кое-что вспомнил, подбежал к стулу с пиджаком и вытащил из внутреннего кармана точно такую же рацию.

      – …тоже включи в сводку. Докладывает майор Птицын. Патруль комендантского взвода задержал самовольно отлучившегося из военно-строительного батальона сержанта Миллера.

      – Да вы что? Ганса взяли? – услышал я в ответ довольный бас Акулы.– Тащите его сюда, падлу рыжую, воспитывать будем. А где второй гнус, Прохоров? Тоже должен где-то рядом быть. Прием.

      – Не знаю. Этот рыжий один тут околачивался,– отозвался майор, и я невольно отшатнулся от окна, увидев, как он внимательно смотрит по сторонам, разглядывая снующих мимо прохожих.

      Николь тронула меня за плечо.

      – Так даже лучше,– сказала она, осторожно подбирая слова.– Он только мешал. Твой немец не нужен.

      Впрочем, было видно, что она отлично понимает мои чувства и просто пробивает меня на вшивость.

      – Николь, Ганса будем вытаскивать,– сказал я совершенно спокойным ровным голосом, чтобы она даже не думала увиливать.

      – Пацанская дружба, ага,– поморщилась она.

      – Почему пацанская? Просто дружба. Я его не брошу, потому что он мой товарищ.

      – А меня? – заинтересовалась Николь.– Меня бы ты тоже вытащил из такой же задницы?