– Хомиш, – наклонилась к нему Лапочка, лицо ее сделалось и смешным, и серьезным одновременно, она эмоционально замахала лапками, – глупышец, я хочу прятаться от неприятностей под зонтиком, а не чтобы неприятности под зонтиком меня замучили до глубокого бомборока. Нам, муфлишкам, бомбороки и неприятности крайне вредны. От первого болит голова, от второго появляются глубокие морщинки. Сама снова сделаю, – сказала как отрезала Лапочка и резко дернула Хомиша за рукав: – Пошли. Разумно будет тебе проводить меня.
И муфли засеменили рядом вниз по поляне к деревне Сочных Лугов.
Хомиша страх еще не совсем оставил, но ему так хотелось загладить вину перед красивой муфлишкой, что он охотно согласился. Рядом с ней ему казалось, что он выше ростом и осанистей. Его муфликовое сердечко билось рядом с ней не от страха, а от другого чувства. От этого муфель периодически придерживал то самое место на груди: уж не выскочит ли?
– Что все трогаешь? Сердце от страха дрожит, как подбородок у морщинистой бабуши Круль? – засмеялась беззлобноЛапочка, но тут же осеклась. – Хомиш, а ты бы меня спас, если бы это страшилище… ой, вспоминаю, и опять меня дрожь бьет. Ты бы спас меня, если бы оно меня захотело… ну не знаю… съесть?
– Я бы очень хотел тебя спасти, – сказал Хомиш и внутри залился густой краской стыда за то, что на самом деле струсил и его муфликовая душа ушла в его пушистые острые муфликовые пяточки.
– Ладно, – фыркнула и задрала нос Лапочка, – будем считать, что спас бы. Мне так интереснее и приятнее считать. А я всегда предпочитаю выбирать считать так, как мне приятнее. Это мой рецепт красоты. Поэтому я не буду тебе говорить, что я все поняла: ты в очередной раз струсил.
– Но как же ты не будешь говорить? – попытался уточнить Хомиш и осекся. – Ты об этом уже сказала.
– Ах, вслух сказала? – взмахнула лапками муфлишка и подперла щечки. – Надо же! Ну что ж. Теперь ты об этом знаешь. Нет, ну а что, лучше уж тебе знать о том, что ты трусишка. Так ты будешь знать про себя правду и не наделаешь глупостей. И не нужно так переживать. Подумаешь. Одни любят кушать, иные любят носить красивые шляпки, а ты любишь всего бояться. У каждого свои слабости. Я вот красивая. Хотя, хм. Это же не моя слабость, это же моя сила. Ну, какая разница. Я красивая, и поставим на этом точку.
– Лапочка, – пролепетал Хомиш виновато, – прости, а? Мне до икоты стыдно.
– Мог бы об этом и не говорить. Видно же. Твоя шкурка поменяла цвет на ягодно-красный. Это цвет стыда.
«Или другого чувства», – подумал про себя Хомиш, но решил промолчать. В этом случае Лапочка была права. Он залился краской стыда.
Быть муфлем, скажу я тебе, мой дорогой читатель, не очень удобно. Точнее, совсем неудобно. Видите ли, шкурка муфля имеет свойство менять свою окраску в зависимости от того, что он чувствует. И это «карашмар» – по выражению самих муфлей и норн – как неудобно.
– Ну, пошли прытче, я ведь тебя чудесно знаю от