Но К. не сдвинулся с места. Он тяжело дышал и не отводил от инспектора пристального взгляда.
Она еще раз с неприязнью на него поглядела – жидкие усики не скрывали его вывернутую губу.
– Следующий! – опять крикнула она.
Назавтра, за час до рассвета, К. поднял мать и, покуда она одевалась, нагрузил инвалидное кресло: ящик застелил одеялами, а к спинке и боковинам положил подушки, чемодан подвесил к ручкам. Теперь над креслом был натянут черный пластиковый купол, и она стала похожа на высокую детскую коляску. Увидев ее, мать остановилась и покачала головой. «Не знаю, не знаю», – обронила она. Пришлось ее уговаривать; время шло; наконец она взобралась на сиденье. Коляска оказалась не такая уж большая, он только теперь это понял: мать она выдерживала, но ей приходилось сидеть, чуть пригнувшись под куполом, к тому же было тесно, она не могла двинуть ни рукой, ни ногой. На колени ей он положил одеяло, на него – пакет с едой, керосинку, в отдельной коробке бутылку с керосином, а поверх всего еще кое-какую одежду. В окнах соседней квартиры зажегся свет. С шумом бились о скалы волны.
– Всего день-два, – зашептал он матери, – и мы на месте. Старайся поменьше двигаться из стороны в сторону.
Она кивнула, но рук от лица не отняла.
Он наклонился к ней:
– Ты хочешь остаться, ма? – спросил он. – Если хочешь, останемся.
Она покачала головой. Тогда он нахлобучил кепку, взялся за ручки и выкатил коляску на потонувшую в тумане дорогу.
Он выбрал самый короткий путь: мимо пустыря со старыми цистернами, к которому подступали выгоревшие внутри, разрушающиеся дома, мимо доков, где чернели коробки складов, в которых ютилась теперь городская шпана. Никто их не останавливал, прохожие, повстречавшиеся им в этот ранний час, даже не взглянули в их сторону. Все более и более удивительные повозки и тележки поехали по улицам: грузовая тележка с рулевым управлением; трехколесный велосипед, на задней оси которого один на другом были установлены ящики; ручная тележка с подвешенными под днищем корзинами; упаковочная клеть на колесиках; тачки всевозможных размеров. Осел, который по теперешним временам стоил восемьдесят рэндов, с тележкой на резиновом ходу стоимостью добрую сотню рэндов.
К. выдерживал ровный шаг, останавливаясь через каждые полчаса, чтобы растереть занемевшие руки и размять плечи. Как только он усадил мать в коляску, он понял, что из-за тяжести впереди ось сместилась с центра, ушла назад. Теперь, чем глубже усаживалась мать, стараясь устроиться поудобнее, тем тяжелее ему было везти коляску. Он старался все время улыбаться, чтобы мать ничего не заподозрила.
– Нам бы только выбраться на шоссе, – с трудом переводя дыхание, говорил он, – а там уже нас обязательно кто-нибудь подсадит.
К полудню они въехали в неприглядный заводской район Парден-Эйланд. Двое рабочих, сидя на каменной стенке, жевали бутерброды; они молча глядели на проезжавшую мимо коляску. «ОПАСНАЯ ЗОНА!» – предупреждала полустертая черная