гиацинт вершит геноцид
а всё остальное
свет мой
наш город преодолеет
2017 год, Донецк
Сара
Моя Сара не носит туфель на низком ходу,
и на каждое слово у неё то байка, то присказка.
С ювелирной точностью Сара предсказывает судьбу,
и судьба эта непременно в затылок выстрелит.
Сара кольца снимает и раскладывает Таро,
у неё на груди под крестиком бьются голуби,
есть в цыганском сердце потайное – двойное дно,
за семью замками, за десятью щеколдами.
К моей Саре приходят люди со всех сторон,
они все на ладошках приносят для Сары тайное.
Сара знает о каждом всё – от любовниц до похорон,
ведь на то оно и дано, мастерство гадальное.
Сара в чёрном, моя Сара, как ночь, черна,
поправляет платьице и глядится в зеркальце.
Сара знает цену себе, и цена эта высока,
ровно столько бездетные отдают за первенца.
Моя Сара и мне гадает в степной глуши,
я прошу немного, о тебе лишь спрашиваю.
Только Сара в ответ молчит, и с моей души
облетают листья под кружевной рубашкою.
2014 год, Донецк
«На цыганском посёлке детство всегда босоногое…»
На цыганском посёлке детство всегда босоногое.
Эти танцы в пыли и гадания до утра…
У цыганок моих чернобровых губы вишнёвые,
у цыганок моих в тонких пальцах алые веера.
До сих пор, если путь мой лежит мимо их поселения,
я музы́ку делаю тише, чтобы услышать коней.
Запряжённые кони цыган в повозочки трёхлинейные,
бесконечное небо цыган – держателей голубей.
И мальчишки гурьбой, и девчонки в звенящих браслетах.
Всё кружится, и пыль застилает глаза.
И они надо мною смеются, я странно одета,
а ещё у меня в рукаве не найдёшь ни туза,
ни валета червонного. Я приезжаю к ним в гости,
и они меня под руки дружно подводят к столу.
И мне люб этот дикий степной необузданный пёстрый
беспокойный народ, презирающий кабалу.
Все свободны у них, от чумазых детей до барона.
От макушек под солнцем до стоп на линялой траве.
От взмывающих юбок до роз полусонных бутонов.
Я один из них спрячу на счастье в своём рукаве.
2023 год, Москва
«Когда падёт режим…»
Когда падёт режим,
мы тоже побежим.
Ты навсегда, а я
вернусь и буду верить!
Хрустальная страна
за каменною дверью,
но будет и окно,
в котором далеко,
насколько хватит глаза —
разбитая Green Plaza.
Под водами реки
ушедшие полки,
и тоненький мальчонка
стоит на берегу.
И белая пелёнка,
как флаг, на злом ветру.
Обычная пелёнка.
Кого б запеленать?
Как страшно: нет ребёнка,
осталась мать.
2015