– Вы не против, если мы прочтем поминальную молитву? – спросил Эфраим, когда вернулся.
– Конечно, – ответил Игорь. – Разумеется.
Он снова закурил, и отошел в сторону.
Несколько долгих секунд мы вслушивались в тишину. Затем Эфраим вздохнул, и сказал:
– Пожалуйста, отвечайте «амен».
Когда слова молитвы стихли, Игорь сказал:
– Ну, мы вроде как закончили. На самом деле, конечно, тут можно часами рассказывать о каждой тропинке. Но у вас, насколько я понял, лимит по времени.
Эфраим посмотрел на часы.
– Все верно. Нам пора возвращаться.
– Тогда, я с вами прощаюсь. У меня через полчаса еще одна группа. Нужно немного подготовиться. Приятно было познакомиться.
– И нам. Спасибо!
После ухода Игоря у меня возникло ощущение, будто мы потеряли проводника, и теперь, никогда не выберемся из этого сырого, темного леса.
– Я еще постою здесь, – обратился к нам Эфраим. – Кто хочет, может еще побродить по территории. Кто устал – можно иди к автобусу. Я скоро буду. – Общий сбор через пятнадцать минут.
Меир толкнул меня в бок.
– Ну что, двинули?!
Его слова вывели меня из какого-то сонного оцепенения, в которое я незаметно для себя погрузился.
– Ты иди.
– А ты что?
– Останусь еще.
– Ладно, жду в автобусе.
Группа начала расходиться. Сначала ушли девушки, потом парни. Я не заметил, как остались только мы с Эфраимом.
– А ты почему не ушел? – спросил он, перелистывая страницу псалмов.
– Не знаю.
Я действительно не знал. Никакого рационального объяснения у меня не было.
Эфраим посмотрел на меня. Затем его взгляд немного смягчился, и он спросил:
– Хочешь, почитаем еще Теилим вместе?
– Я медленно читаю на иврите. Лучше просто послушаю.
– Как скажешь.
Эфраим погрузился в чтение. А я стоял и слушал, как тихие, отполированные временем слова срываются с его губ и тают в воздухе. В какой-то момент я почувствовал, что сейчас лучше оставить его одного. Наедине с этой истерзанной землей и неприветливым небом. Стараясь не шуметь, я развернулся и медленно побрел обратно по тропинке.
На сосновых иголках висели мелкие капли воды. Птицы по-прежнему молчали. До моего слуха доносились только приглушенные голоса студентов, которые шли где-то впереди.
За очередным поворотом я заметил, что к стволам некоторых деревьев прикреплены (где проволокой, где скотчем) старые черно-белые фотографии.
Видимо, это такая стихийная форма поминовения близких, пронеслось в голове. Лишенные возможности найти могилу, родственники погибших пытаются хоть как-то обозначить место, куда можно приходить. Все лучше обезличенного рва, который уже давно сравняли с землей.
От взгляда на эти фотографии мне стало не по себе. И появилось жутковатое