Неожиданно прозвучал колокол. Она даже вздрогнула. Оказалось, что стоит у дверей католического храма. Сама себе удивилась: «Надо же, сколько раз здесь ходила, а заметила впервые».
Зашла в каменную пустоту. Никого не было. Откуда-то сверху, как будто эхо, звучала музыка. Она поняла, что это орган. Присела на лавочку. Неожиданно подняла голову и… Что-то с ней случилось. Да, да, случилось. Она увидела под потолком снежинки, обыкновенные бумажные снежинки, но они… Они танцевали в такт музыке, они кружились, меняли свое местоположение, в резком движении вдруг устремлялись вверх к куполам и, успокаиваясь, тихо спускались вниз. Ее душа полетела за ними, заторопилась, заспешила, а потом влилась в общий с ними танец.
Никогда ей не было так хорошо. Она смотрела на снежинки, а по щекам текли слезы. Сколько она, неверующая, просидела в храме? Она не знает.
Выйдя на улицу, где по-прежнему было холодно и ветрено, она чувствовала счастье. И это тепло, которое шло изнутри, осветило чужой немецкий город, который был лишь маленькой частью большого и прекрасного мира, что она неожиданно в себе открыла. Точнее, ощутила, потому что к ней прикоснулась чудо, которое она пока не могла объяснить.
Ушла щемящая тоска. Была только радость. Тихая радость.
Танька
Танька была стильная.
Нет, в наше время так не говорили.
Модная.
Она носила юбку-пачку, которую сама соорудила из тюлевых штор. От крахмала она стояла почти так же, как на картинках с балеринами. Ни у кого в нашем провинциальном городке такой и в помине не было. Потом она носила широкую ленту в волосах, завязывая ее большим бантом впереди. Как во французском кино.
Очень необычно. Да и вся она была не такая, как все.
Она серьезно влюбилась в третьем классе. По-настоящему, до обмороков. Да, она могла буквально упасть в обморок, увидев свою любовь в коридоре школы.
И еще она пела.
Как она пела!
Затихали самые отъявленные хулиганы, если она начинала выводить своим ангельским голоском Ave Maria. Весь школьный зал замирал, и не верилось, что это божественное пение – это тоже наша сумасбродная Танька.
Я следовала за ней тенью. Становилась в хоре к ней ближе, чтобы побыть рядом, почувствовать то особенное, что в ней есть. Мне тоже хотелось быть особенной.
Танька только усмехалась, но разрешала себя сопровождать. Иногда, когда у нее было хорошее настроение, она приглашала меня в гости и показывала журналы мод, от которых у меня кружилась голова. Потому что все женщины в них были просто красавицами, и даже наша модная Танька им в подметки не годилась.
Танька показывала мне последние модели и говорила: «Закончу школу, уеду в Москву, стану моделью или певицей. Меня возьмут. Я особенная».
Я только поддакивала: «Конечно, конечно. Тебя примут. Ты сможешь».
В восьмом классе она влюбилась уже на полную катушку. Убежала из дома и стала жить с парнем намного старше ее. Я потеряла ее из вида.
А потом