– Ломайте дверь, – наконец решился Сесил. – Мы не имеем права оставить Англию без королевы. Это мой приказ.
– Простите, Ваше Величество, – произнес он, когда дверь открылась.
– Вы все сделали верно, граф, – еле слышно произнесла Елизавета. – Англия не должна страдать из-за смерти одного из моих подданных, – она встала с кровати и, с трудом передвигая ноги, подошла к окну.
Ей всегда нравился этот вид: неспешные воды Темзы, лодки, огромные парки, раскинувшиеся по обоим берегам. Теперь все потеряло для нее привлекательность. Она провела рукой по стеклу, словно пытаясь стереть с него горькие воспоминания.
– Мне необходимо одеться, – сказала она, не оборачиваясь.
Сесил поклонился и вышел из комнаты. Он свое дело сделал. Королева возвратилась на трон.
– Моя опора – страна, которую я подняла с колен, – бормотала Елизавета, как в бреду, оставшись одна. – О чем мне плакать? О несбывшейся любви? Любовь трагична. Чем меньше любишь, тем спокойней на душе, – она снова открыла шкатулку.
Глава 2. Меж двух огней. 1592 год
Весной в театре стояла суматоха. То говорили, что их к себе во дворец вызывает сама королева, то вдруг выяснялось, что королева приедет в театр собственной персоной, потому как взяла в привычку лично осматривать Лондонские театры. Потом на спектакль неожиданно приходил кто-нибудь из приближенных королевы, а от нее ни слуху, ни духу.
Актеры передавали друг другу слухи, Хенсло мрачно расхаживал по зданию театра, отдавая распоряжения, порой полностью взаимоисключающие. Пьес категорически не хватало. Драматурги без зазрения совести воровали сюжеты у своих коллег, а также активно заимствовали их у тех, кто по понятным причинам возразить уже ничего не мог, потому как давно лежал в могиле.
Издатели, нагло пользуясь ситуацией, печатали наиболее нашумевшие пьесы, не имея на то позволения авторов. Книжки разлетались, как горячие пирожки: торговля возле собора Святого Павла шла полным ходом. Когда год назад у Ричарда Филда родился сын, лучшим подарком от Уильяма Шекспира стало официальное разрешение на издание Генриха Шестого, все три части которого с бешеным успехом шли на сцене театра Розы.
От своих пьес Уильям имел сущие копейки. Платили драматургам не густо. А вот как актер он начал зарабатывать неплохо. Уильям исправно отсылал деньги семье в Стрэтфорд, писал жене пространные письма, не очень-то порываясь вызвать их к себе. Жизнь в Лондоне не располагала к умиротворенному времяпрепровождению в кругу семьи. Даже Филд, порой, встречая друга, с завистью качал головой:
– Эх, Уилл! Бросил бы все, и подался в актеры. Да, Бог таланта не дал.
В последние дни марта по театру пробежала очередная волна слухов: сам молодой граф Саутгемптон изволит пожаловать на спектакль. Желает посмотреть пьесу «Генрих Шестой»: мол, наслышан о молодом, начинающем драматурге и трех его пьесах, описывающих жизнь несчастного короля. На сцене в