– Мне это не интересно, мои мысли в основном занимают дети.
– С другими двумя он тоже поддерживал отношения.
– Неужели? И зачем мне это знать?
– Вот журнал регистрации снятых ими номеров. – Жань Дундун придвинула к ней плотный конверт, внутри которого находились распечатки.
– Не хочу делать себе больно, – сказала она, отталкивая конверт.
– Как вам кажется, Сюй Шаньчуань может быть убийцей?
– Если бы даже мне этого хотелось, вряд ли это именно так.
– Вспомните, пожалуйста, вас ничего в нем не настораживало в последнее время?
– Нет, а может, я просто бестолкова.
Спустя восемь часов допроса Жань Дундун так и не вытянула из Шэнь Сяоин сколько-нибудь ценную информацию. «Либо Шэнь Сяоин слишком хитра, либо я сама слишком тупа», – подумала Жань Дундун, хотя Шао Тяньвэй отметил, что допрос она вела безукоризненно. На самом деле в качестве подозреваемых у нее имелись только эти двое: очевидный – Сюй Шаньчуань, и неочевидный – Шэнь Сяоин. У обоих имелись мотивы: Сюй Шаньчуань мог совершить преступление из-за того, что хотел отделаться от назойливых приставаний Ся Бинцин, а Шэнь Сяоин могла пойти на убийство из ревности либо в целях сохранения семьи. Но загвоздка состояла в том, что у обоих имелось алиби: и соседи, и курьер, и охранник подтвердили, что в момент убийства супруги находились дома.
По мнению Шао Тяньвэя, у Шэнь Сяоин и мотива-то как такового не было, ведь ее совершенно не интересовали измены мужа, к тому же его щедрые дары прекрасно компенсировали любые проступки. Жань Дундун посоветовала напарнику проявлять бдительность, заметив, что нищенское существование ведет к ограниченному представлению о людях. Шао Тяньвэя такое замечание сильно укололо. Уже исполнилось больше двух лет, как он окончил полицейское училище, но жилье у него по-прежнему было съемным, хотя время от времени он забывал о своем деревенском происхождении, особенно когда с головой уходил в работу или, наоборот, отрывался по полной.
7
Неужели Шэнь Сяоин действительно смотрела сквозь пальцы на измены Сюй Шаньчуаня? «Если бы на ее месте находилась я или любая другая мало-мальски нормальная женщина, – размышляла Жань Дундун, – то терпеть такое было бы не под силу. Разве только если она не любит Сюй Шаньчуаня или сама ведет такой же беспутный образ жизни». Но, судя по всему, Шэнь Сяоин представляла собой традиционный образец добродетельной супруги и добропорядочной матери, никакого любовника у нее не было. Она обожала свой дом: будь то бокалы для вина, или накидки на подушки, или палочки для еды – она относилась к их выбору не менее серьезно, чем к подбору мужа. На выходные и праздники всю стряпню она брала на себя, в их доме всего было вдоволь: и вкусной еды, и свежих цветов, и музыки, и заразительных