По словам литератора Филиппа Вигеля, знавшего семью князя Голицына с детства, «в нем билось истинно русское сердце, он был наружности приятен, был добр, умен и храбр. Все склонности у него были молодецкие». Среди них – азартная игра в карты. В молодости князь слыл отчаянным игроком, до последней копейки проигрывался, «пока фортуна не сделалась к нему благосклонней, и он несколько сот тысяч не приобрел игрой». После чего, как теперь выражаются «завязал», к картам не прикасался.
Постоянно брал карты в руки поселившийся в 1794 году в Москве Иван Крылов, в то время малоизвестный питерский литератор, бывший на учете у московской полиции как профессиональный игрок. Ничем другим он не занимался. Не исключено, что знакомство князя и классика русской литературы произошло на почве общей страсти.
Ивана Крылова занесли в реестр нежелательных игроков для проживания в Москве, представленный Екатерине II. После чего пришлось будущему баснописцу покинуть родной город. После смерти императрицы Крылова благосклонно принимает Павел I. Императору в знак благодарности преподносится трагедия «Клеопатра», явная отсылка к Екатерине II, невоздержанной в любви, как и легендарная египетская царица, покончившая жизнь самоубийством.
После аудиенции Крылов возвращается в Москву, поступает личным секретарем к князю Сергею Голицыну, живет летом в его поместье, зимой в доме на Никитском бульваре, где учит его младших сыновей русскому языку.
Центральный дом журналиста, бывший дом Голицыных, потом – дом графини Головкиной
Понять не могу, почему Ивану Крылову памятник установили у детской площадки на Патриарших прудах. С его жизнью связан Никитский бульвар, дом Голицыных, и Страстной бульвар, 6, дом И.И. Бенкендорфа, родственника шефа жандармов. Живя в Москве, наш великий баснописец не просто перевел с французского две басни Лафонтена, но и перевоплотил заморских персонажей в соотечественников. Представил их в обстоятельствах драматичных и злободневных, в стиле не классическом, не сентиментальном, не романтическом, а в естественном, реалистическом, как позволял себе до него разве что непечатный Иван Барков.
В первой басне вельможный «дуб» хвалился могуществом пред тонкой бедной «тростинкой», предрекал ей гибель в бурю. Но когда беда случилась, «тростиночка к земле припала», а ветер вырвал с корнем «того, кто небесам главой своей касался и в области теней пятою упирался». Во второй басне «разборчивая невеста год за годом отвергала завидных женихов, и все кончилось для нее печально: «За первого, кто к ней присватался, пошла: И рада, рада уж была, что вышла за калеку». Обе басни появились в январе 1806 года в журнале «Московский зритель». С ними вошел в русскую литературу Иван Андреевич