Подруги не плачут, занимаясь сексом с мужьями своих подруг. Не так ли? Это даже я бы сказала кощунственно с ее стороны. Ты сделала это, а потом плачешь? Зачем? Это бессмысленно.
– Если ты не против, – я подняла руку, останавливая ее наиглупейшие бредни, которые она могла начать воспроизводить, – я бы тебя попросила помолчать и позволить остаться в квартире примерно на несколько минут.
Она заплакала еще сильней. А потом повернулась дверная ручка, и вымытый дочиста муж вышел в одном полотенце с поникшим лицом, а увидев меня, а не грудастую Любашу, даже ужаснулся.
Он дернулся произнести речь, но я подняла палец, заставив замолчать.
– Прежде чем твой наглый и мерзкий рот что-то произнесет, я тебя опережу и скажу, что стою тут не банальщину от тебя услышать. Я стояла понять, что ты там мыл так долго: руки или задницу.
– Дианка, ну ты… – голос был отчужденным, глаза бегали, что-то ища и, видимо, не находили. – Это ж… Э-э…
– Два предателя, вот что это, – развернулась и пошла к двери под серенаду извинений, всхлипываний и нелепостей, по типу, чтобы я не горячилась.
Я шла с расправленными плечами и поднятой головой. Они смотрели мне в спину явно думая, что я сильная и выносливая. На самом же деле по душе стекали кровавые реки, а сердце превращалось в уголек.
Глава 2
Мы с Пашей дружили с восьмого класса.
Нас поставили в пару на двадцать пятое мая танцевать вальс. Ни он, ни я не умели ничего такого. Наступали на ноги друг другу и смеялись. Его друг, Антон устал смотреть на нашу пытку и предложил помощь. Так как хореограф был занят другими аутсайдерами.
Так все и началось.
С тех пор я видела только Пашку в своих мечтах, а рядом Антона, как нашего лучшего друга. Правда потом, остались только я и Паша. Антон в одиннадцатом классе от нас откололся. И я винила себя в том, что встала между ними, и разрушила дружбу. Но поправить ничего не смогла. Он сделал выбор за всех нас, и я приняла его, как и Паша.
Сейчас я вспоминала свои мысли почти десятилетней давности, то, как верила, что мы с ним одно целое. Нечто настоящее, что ничем не разрушить. Слово «навсегда» идеально вписывалось в мои мысли.
В итоге я вхожу в нашу съемную квартирку и смотрю на все под другим углом.
Фото на стенах, оставленные вещи. Пара чашек с недопитым кофе говорили о том, что ничего не произошло. Но душа напоминала о подлости двух близких мне людей.
Вопросы «за что» и «почему» теряли актуальность. Разве измену можно объяснить настолько, чтобы в ответ прозвучали слова: «Окей, я поняла. Ты прав». Я сейчас совершенно ничего не понимала, закидывая вещи в хлипкий чемодан.
Не обращая внимания на звонивший в сотый раз телефон, я стояла и смотрела на все оставленные безделушки. Не уверена, что вернусь за ними потом, да и не жалко.
После детдома у меня было немного нажитых вещей. Не забирать же с собой купленную сковороду. А все ценное из детства, хранимое как память о маме и