– Так точно! – подтвердил Цветков.
– Вот и ладно. С личным составом проведи разъяснительную работу, чтоб помалкивали…
Огромные напольные часы, стоявшие в углу, глухо пробили один раз. Цветков покосился на циферблат. Полдвенадцатого. Командующий проследил за его взглядом.
– Поздненько уже, однако, – заметил он и предложил: – Ну что, по стремянной и до дому до хаты!
– По какой стремянной? – не понял Цветков.
– По стремянной чарке, – уточнил Головко, вновь наполняя рюмки коньяком. – Неужто, не слыхал о такой?
Каперанг отрицательно помотал головой.
– Ты откуда родом? – поинтересовался адмирал.
– Псковский, – ответил Цветков.
– Ну, ясно! Откуда ж тебе знать! А я – из терских казаков, – пояснил Головко. – У нас, когда провожаешь гостя, положено выпить чарку перед тем, как он поставит ногу в стремя. Вот эта чарка и есть стременная. – Улыбнулся Головко, протянув ему рюмку…
Не то чтобы Василий Васильевич позабыл об инциденте, произошедшем 6 июня неподалёку от Готланда, но, в точности следуя распоряжению комфлота, честно старался о погоне за неизвестной субмариной и непонятно даже успешном или не очень бомбометании лишний раз не вспоминать, и уж тем более никому о нём не рассказывал. Однако обстоятельства сложились таким образом, что Цветкову о том случае напомни там и тогда, где и когда он этого меньше всего ожидал.
Через год с небольшим после описанных событий эсминец Краснознамённого Балтийского флота «Степенный» прибыл с дружественным визитом в Хельсинки. Наверняка целесообразность подобного шага была продиктована соображениями политического свойства, но Цветкова в нюансы никто не посвящал, да они его и не интересовали. Как человек военный, он просто взял под козырёк. Приказано – исполним! И 7 августа 1958 года вверенный ему боевой корабль во всей своей грозной красе встал на рейде столицы Финляндии.
Понимая во внимание то обстоятельство, что военно-морской флот СССР – отнюдь не то же самое, что Российский императорский, и советские офицеры Морского кадетского корпуса не заканчивали, а, следовательно, иностранными языками едва ли владеют, финны проявили разумную предупредительность. Перво-наперво они ещё до начала любых мероприятий, связанных с визитом «Степенного», прислали на эсминец переводчика, вернее облачённую в военную форму переводчицу сержанта Кейсу Карьялайнен. Острые на язык матросы моментально окрестили рослую, светловолосую, мужеподобную девушку в форме сержанта «девушкой с веслом». Переводчица и впрямь как нельзя более походила на роль натурщицы для создания пресловутой парковой статуи… Как бы там ни было, но дело своё она знала – русским владела получше, чем иные члены экипажа. С этого момента сержант Карьялайнен везде и всюду неизменно сопровождала Цветкова и его офицеров с целью устранения языкового