Скорее всего, это у всех так.
Я обрадовалась тому, что я, оказывается, очень много помню – картин природы, и они всегда со мной. Я и себя легко представляю деревом – сосной. Люблю вообразить историю жизни какого-нибудь дерева – с кем и чем встречались его корни, почему у него на стволе трещина, какие птицы на него садились, как оно зимой мёрзнет и терпеливо ждёт весну, и как весело ему весной тянуться к солнцу и небу.
И кажется мне, что мы с ним одно и то же, ну просто ничем не отличаемся!
Из небытия я выбралась прямо на эту кусачую горочку.
И мне досталось от муравьёв, и было страшно и обидно, и я плакала, а потом увидела сквозь мягкую дымку тёплое утешающее солнце.
Я была один на один с ним, все дети ушли дальше в лес, а я стояла возле забора и что-то чувствовала, наверно, нельзя сказать, что я что-то думала.
Подобную дымку и одиночество я чувствую всегда, оно не тяготит меня, наоборот, – включённость в какую-либо компанию лишает меня себя.
Странно, что в раннем детстве не помню Мамы.
Со мной всегда была сестрёнка Риточка, я ей была отдана под опеку.
Она была старше меня на четыре года, и ей хотелось играть со сверстницами, а я вечно тянулась за ней, обижаясь, что меня не принимают играть.
Плохо то, что я потом жаловалась как-то Маме, поэтому Риточка звала меня ябедой. Вообще я была плаксой. Бывало сижу где-нибудь и плачу. Мама спрашивает, Что ты плачешь, Томочка, а я отвечаю – Хочется!
Часто оказывалось, что я плачу, оказывается, оттого, что хотелось есть, а как поем, так и успокоюсь.
Хотя из еды я помню только чёрный хлеб и варёную «в мундирах» картошку с солью. Я любила болеть, – тогда Мама покупала белый батон!
Жили мы в первом этаже двухэтажного традиционного вологодского дома.
Помню только маленький двор, кудрявую травку, гуляющих цыплят с курицей. Кстати, вспомнилось, что меня научили есть какую-то травку, – такие трёхлопастные листочки, а, вспомнила, – кислицу!
(В интернете прочитала большую статью о ней.)
Зимой мы с Риточкой рисовали и раскрашивали кукол. Потом мы вырезали их и одевали их в тоже нарисованные и вырезанные платья.
Мама сочиняла мне куколку из обычной деревянной прищепки для белья, какая-то у неё была головка из тряпочек, ручки, ножки. И для неё неумелыми нашими руками шились какие-то одёжки.
Но однажды нашим соседским девочкам прислали фарфоровых кукол из Германии, долго нам их не показывали, а потом разрешили посмотреть, но не трогать – это были такие хорошо кормлёные белые румяные красивые куклы, вызвавшие только удивление. А потом прошёл слух, что этих кукол украли, а может быть, их продали или обменяли на продукты.