Чувство вот такое же храни.
Ну, а если в жизнь уйдёшь с другою,
Совести своей не упрекай.
Каждый рад дышать опять Весною!
Без укора я скажу: «Прощай».
Прости, дорогой, но кажется, твоя любовь ко мне угасает. Непутёвая Галка».
…Да нет, не его любовь угасает, а моя. Но не хочу этому верить, – как же без неё? А чем удержать ускользающую, не знаю.
…За окном густые сумерки. Тоскливо завывает ветер. Читаю: «Личность противопоставляет себя миру, как нечто самодовлеющее и она не стремится больше к пересозданию мира, ее освобождение – в ней самой».
Вот и я не стремлюсь пересоздавать мир, а хочу быть свободной.
…Как отношусь к Юрке? Нет, не могу понять, – душа не горит, а теплится.
…Маюсь, что день проходит быстро и не успеваю найти успокоения.
Маюсь, что день тянется медленно, а с ним – и мои поиски чего-то.
Как хорошо, когда наконец-то засыпаю! Спать бы долго-долго!
…Вчера была в депрессии. Шла домой, увидела пьяного мужика и… ушла моя мучительница! Сегодня случилось то же, когда получила письмо от Юрки. Почему? Почему!
…Бродила в лугах, что видны из наших окон. Перебралась по мостику через Снежку, долго шла по полевой дороге, свернула к стогам, присела возле них, и всё задавала себе вопрос: люблю ли Юрку? И был теплый сентябрьский день. Сжатое поле ржи, разогретое солнцем, пахло соломой, серебристыми нитями поблескивала паутина, – тихая, отстоявшаяся благодать природы… Но как же смутно было на душе! Потом брела по берегу к плотине. Над ее темной, уже неприветливой водой, устало свисали лохматые тростники, пахло рыбой.
И снова сидела на берегу, смотрела на лениво текущую воду и странно! Душа наполнялась покоем, словно эта тёмная, уставшая за лето вода, принесла ответ на мучивший вопрос: значит, не люблю Юрку, если так мучительно думаю о нём.
…Какое ослепительно белое утро! Они, снежинки, падали и падали, словно стараясь скрыть следы неопрятного человеческого жития. Жаль, что скоро растают, – ведь только начало ноября.
…Почему человек так одинок?
…Мой сон. Я – в каком-то городе. Ночь. Улицы безлюдны, мне зябко, жутковато, но стою на трамвайной остановке и жду Юрку… он должен выйти во-он из того здания. Ну, вот и он… но выходит не из здания, а словно проявляется, как на фотографии… и почему-то в длинной-длинной шинели… приближается… делаю шаг навстречу, протягиваю к нему руки, а он проходит мимо… с опущенной головой. Но вот и трамвай… и Юрка становится на ступеньку, трамвай беззвучно трогается… Хочу окликнуть!.. но не могу. Хочу сделать шаг вослед… не делаю. А трамвай уже медленно удаляется, размывается, тает вместе с ним. Но во мне нет отчаяния, – вроде так и надо… так и надо».
(Через несколько лет.)
«Вначале Юрка прислал открытку, – для него я осталась прежней, – а потом приехал. Встретились. Стал чужим. На второе свидание не пошла, но подруга с ним встретилась и передала его слова: «Надеялся, что Галка уедет со мной». А во мне