К анализу действительности – Zur Analysis der Wirklichkeit, 1876. Отто Либман

только инстинктом, а не логикой, должен был бы быть отброшен перед голосом самой точной из всех естественных наук, в результате чего повседневный прагматический интеллект (который выносит фактические суждения в соответствии с практическими интересами и при этом глубоко уязвляется в субъективных предрассудках) оказался бы центром во всех, не только оптических, отношениях, В этом случае, как и прежде, из своего собственного относительного покоя и движения по отношению к земному шару, который он считает покоящимся, он должен был бы заключить о движении и покое каждого объекта. Это так же мало свидетельствовало бы в пользу суверенной теории, как в пользу гелиоцентрической астрономии то, что наши глаза, несмотря на Коперника, будут продолжать видеть, как солнце, луна и звезды каждый день восходят, поднимаются, достигают кульминации, опускаются и заходят.

      Однако при таком проблематичном выводе счетов открывается дверь и для скептицизма, и для элеатов, и, более того, для субъективизма и теоретического эгоизма; он поставляет в руки философского нигилизма желанный инструмент для Escamotage89 всей реальности.

      Но давайте! Впереди у нас еще есть вершина, на которую нужно подняться.

      Поразительно, как часто грубейшие следствия и путаница встречаются у философов более позднего времени, вплоть до Канта, которые занимаются нашей темой. Большинство из них тем самым ставят себя между двух табуреток или, чтобы избежать Сциллы, попадают в Харибду, о которой они только что предупреждали. Это вполне объяснимое следствие антиномичности вопроса.

      На такой непоследовательности мы застаем, например, Картезиуса. Прежде всего он ясно и решительно высказывается в смысле тезиса. Princ. phil. II, 13. 24. 25. 29. Затем он совершенно забывает об этом и рассматривает изменение места как нечто абсолютное в своем метафизико-теологическом выведении lex inertia и других законов, большинство из которых, кстати, ложны. Ibidem 37. 38. 39. Лейбниц обличает ошибку своего предшественника и затем добросовестно впадает в ту же ошибку90. Беркли занимает весьма своеобразное положение, поскольку его своеобразные взгляды в метафизике в определенной степени смещают статус controversiae. Как крайний номиналист, он отрицает не только платоновские идеи, универсалии ante rem и аристотелевские in re, но и универсалии как conceptus mentis; идеи или представления разума для него – это только чувственные и фантастические образы, а понятие – просто слово. Кроме того, как субъективный идеалист, он отождествляет бытие материального мира исключительно с его воспринимаемостью, где он начинается без остатка (Esse = Percipi). Следовательно, для него может существовать только индивидуальное, воспринимаемое изменение места.

      Движение in abstracto и extra, mentem – такое же пустое слово, как протяженность, твердость, материальность, короче говоря, локковские qualitates primariae, если не принимать во внимание субъективное восприятие. Вне ментальности не существует больше изменения места, чем того, что