Я догадался, что он ждал миазмов от блевотины и панические настроения, но люди, хоть и сильно бледные, спокойно сидели на местах.
Мужик открыл было рот, что-то сказать. Но потом передумал и сказал не то, что, по-видимому, планировал:
– Сейчас выходим. Сначала свободные. Те, кто из тюрьмы – сидят и ждут команды!
Я по наитию наклонился к Кинпатсу и попросил:
– Возьми пока мои вещи, хорошо? И позаботься об Изуми…
Изуми услышала мои слова и благодарно посмотрела на меня. А Кинпатсу просто кивнул и сказал нашей однокласснице:
– Идём!
И они вышли.
Двери закрылись. Так что, даже если бы и захотели, мы не смогли бы выйти наружу.
Ждать пришлось долго.
Наконец, дверь открылась. Тот же мужик заглянул в салон и приказал:
– На выход!
Встали, вышли, столпились перед «автобусом».
«Домашних» около «автобуса» уже не было.
«Автобус» стоял на небольшой площадке, выложенной чёрным камнем. От площадки в разные стороны вели дорожки. Напротив двери в небольшом отдалении возвышались отвесные скалы, к ним, кстати, тоже вела дорожка.
Скалы уходили направо и налево насколько хватало взгляда.
Что было за автобусом увидеть пока не было возможности.
Мужик ещё раз зашёл в салон, проверил.
И я понял: если бы кто-то выблевался, то сейчас нам пришлось бы драить салон.
Я усмехнулся. Суки! Они специально не готовили нас к переходу. Именно для того, чтобы сейчас ткнуть нас мордами в блевотину. А вот хрена вам!
Мужик вышел. И его недовольная морда подтвердила мои мысли.
– В казармы! Пошли! Быстро! – приказал он.
– Откуда мы знаем, где… – начал, было, паренёк, но тут же словил электрический разряд.
Откуда он прилетел, я так до конца и не понял. Но по ухмылке мужика понял, что это его рук дело.
Разряд длился чуть дольше и был чуть сильнее, чем это необходимо. И я понял: мужик отыгрывается на парне за то, что нам не пришлось драить салон. Ему нужно было сломать нас, показать свою силу. И он это демонстрировал. Ненавижу таких. Хотя, как военный, понимаю его цели. Мы были в тюрьме, а значит, потенциально опасные. И нужно на входе показать, кто в доме хозяин.
Ёсико, было, дёрнулась к парню, но я придержал её и качнул головой: нет! Мужик ждал, что кто-то кинется на помощь, и наверняка второй разряд прилетел бы Ёсико не останови я её. Я не мог допустить, чтобы её били током.
Не знаю, увидел мужик мой знак или нет, но взгляд свой на мне он ненадолго задержал. Что ж, пусть смотрит, мне не жалко.
Наконец парня перестало трясти, и мужик повернулся к нам:
– Всё поняли? – спросил он.
Мы молча смотрели на него.
– Не слышу ответа, – повысил он голос.
– Да, – послышалось от моих товарищей по несчастью.
– А теперь развернулись и пошли в казарму!
И по-прежнему никакого знака, в какой стороне казарма. Куда разворачиваться-то?! Дорожек тут больше одной!
Я