Дома благоверный самоутвердился страстным сексом, забыв про потрепанный организм. Мужская самооценка требовала возвращения на пьедестал. После какое-то время, молча, лежал, вглядываясь в потолок.
– Не знал, что ты умеешь драться. Столько лет живем…
– А ты думал, девочке в школе дают прозвище «Медведь» за красивые карие глаза?
– Сколько мы уже женаты? Семнадцать? Девятнадцать?
– Двадцать шесть.
– Как долго… Я хотел сказать, летит время… Нам с тобой скоро на двоих соточка.
– Да… Лет через пять, – Алина невольно поежилась от этой мысли.
– Что ж не убежала?
– Друзей в беде не бросаем, – усмехнулась она.
Наутро Олег выглядел как Винни Пух после улья. Опухшее лицо переливалось всеми цветами радуги. В мрачном настроении он поплелся к маме. Она, конечно, сделает ему больничный, и, конечно, позвонит, чтобы узнать, куда смотрела жена. Почему-то ты снова в чем-то виновата. Женщина отмахнулась от назойливых тягостных мыслей и засобиралась на работу. Русые волосы никак не собирались в пучок. Чистые пряди пушились и выскальзывали из суетливых пальцев. Стрелки получались то неровные, то неодинаковые, да еще и тушь в глаз попала. Глаз заслезился, покраснел, стрелка размазалась окончательно. Утро какое-то дурацкое! «Наплевать! Пойду так!» – твердо сказала себе Алина и снова принялась исправлять макияж. Ей с детства мечталось, чтобы глаза были не карие, а зеленые, вычитала в старом французском романе, но природа есть природа и никаким макияжем ее не изменишь. Толчея в транспорте, отдавленные пальцы, перегар попутчика… Промозглый ветер задирал полы плаща и мешал шагать через лужи. Кажется, что тепло не настанет никогда. Настроение все хуже и хуже. Да уж, утро не задалось.
В отделении уже раздавали завтрак, опоздала.
– Алина, ну где тебя носит?! – закричала на все отделение Нелька, – Я, что должна за тебя вторую смену отрабатывать?
Нелька меленькая хрупкая татарка. В свои тридцать два она уже четыре раза была замужем и, как она сама шутила, каждый раз удачно.
– Ой, не начинай! – огрызнулась Алина, – Глушко тебе переработку подпишет.
Нелька фыркнула и гордо пошла переодеваться.
– А смену сдавать?! – возмутилась Алина.
– Ой, иду уже.
Напарница спесиво повернула в ее сторону. Хитро улизнуть не удалось.
День тянулся и тянулся. Казалось, он никогда не кончится. Главврач Павел Андреевич несколько раз одернул ее, но Алина никак не могла войти в рабочий ритм. Может, не выспалась? Может, давление? А может, просто погода портится? Да, скорее всего, погода. Небо серое, в мутной дымке, давящее. Завтра в ночь. Если пойдет дождь, в приемной нужно будет мыть через каждые полчаса, натопчут. Вокруг что-то происходило, но Алина видела перед собой только синие и зеленые квадраты пола. И мысли, как и небо, серые, мутные, тяжелые…
– Аля, – позвала ее медсестра.
– А?
– Тебе на пост звонила какая-то женщина, просила заехать. У нее там что-то с давлением.
– Фира Муратовна? – насторожилась она.
– Не знаю. Неля отвечала.
– Ох уж эта Неля. Никогда толком не запомнит, не передаст, – проворчала про себя Алина.
Надо ехать. Вдруг что-то серьезное. Связь в поселке Фиры Муратовны ловила плохо, но надежда все-таки есть. Она набрала номер. Долгие гудки тревожно откликались внутри.
– Але… – послышался тихий голос.
– Алло, Фира Муратовна? Ну, слава Богу! Как вы? Вы мне звонили?
– Да, Алечка, еще утром. Ты, наверное, не слышала…
– Замоталась совсем. Что-то случилось?
– Ничего не случилось. Так, скриплю по-стариковски. Наверное, погода… Можешь мне продукты привезти сегодня? Слабость какая-то, боюсь до магазина не дойду.
– Лежите, лежите! Я приеду. Сейчас только смену отработаю и сразу к вам. Не волнуйтесь.
Положив телефон в карман, Алина замерла, задумалась. Смена кончается только через три часа. Если закончить дела раньше, может дежурная медсестра отпустит потихоньку? А если экстренный по скорой? Влетит, как пить