Я отклонился к стене и сидя на полиуретановом коврике, лежавшем на бетонном полу, пытался успокоиться. Пульс бешено стучал в висках и дышать было трудно. А тут ещё и голова раскалывается от боли. Это всё последствия контузии, и они будут меня ещё долго преследовать, я это знал.
– Так, мы говорили о том, что они скоро будут здесь. Кто это они? Хоть убей не помню о ком мы говорили. И ещё, что нужно их опасаться. А кто сказал, что опасаться? Ну да, этот Дюваль так и сказал: если они придут, то нам не справиться. А! Ворота, мы говорили, что нужно запереть ворота и как можно крепче. Вот почему двое из его солдат, что-то делают у входа.
Я встал, чтобы пройтись по коридору, но почувствовал острую боль в бедре. Вот о чем мне не стоило забывать, так о ранении ног. Я постоял некоторое время и всё-таки прошел немного вперед. Звук моих шагов гулко отразился от бетонных стен.
– Вот возьмите. Здесь немного, но вы давно ничего не пили – послышался тонкий голосок, позади меня.
Я обернулся и увидел девушку с большими карими глазами на бледном лице, и очень худую. Девушка держала в руках консервную банку с какой-то жидкостью. Эта не по размеру большая толстовка, сильно потертые джинсы и видавшие виды кроссовки, а ещё две тонкие косички, свисавшие по бокам головы, всё это было мне знакомо. Надпись на стене была от меня уже далеко, но я ее узнал. Это Симеона, медсестра, которая делала мне перевязки. Такой странный наряд был лишь камуфляжем, который должен был сделать её менее заметной для окружающих. В хаусе отступавшей армии и отсутствии единого командования, когда о дисциплине иногда и говорить не приходилось, такие меры были совсем не лишними. Особенно, для такой молоденькой девушки. Я протянул руку и взяв железную баночку, с жадностью выпил ее содержимое. Сильный бензиновый запах ударил мне в нос, но я почти не обратил на него внимания – привык.
– Спасибо – сказал я, отдав баночку.
– Я Симеона, вы меня узнаете? – произнесла она и улыбнулась.
– Да, я узнал тебя. Сегодня мне уже лучше.
– Я очень рада, а свое имя вы вспомнили? – спросила девушка.
Этот вопрос меня озадачил.
– Я помню – произнес я, сделав нечеловеческое усилие.
– Сурдинов, Олег Николаевич, майор.
– О, вы делаете успехи. Еще вчера вы очень долго вспоминали. Не переживайте, после того, что с вами случилось, счастье, что вы вообще можете ходить и разговаривать. Вот и лицо уже практически зажило.
– Прости Симеона, а что со мной случилось? – умоляюще глядя на собеседницу, спросил я.
Она глубоко вздохнула и неторопливо начала рассказывать мою историю. Я понял, что делала она это уже не первый раз, но ни капли раздражения в ее голосе не было. И я был ей очень благодарен, уже за этот спокойный голос.
– Вас привезли сюда шесть дней назад. Сильная контузия, ранения обеих ног и лица. В тот момент, здесь ещё был врач и это оказалось большим везением, он очистил раны, одну пришлось зашивать и сделал перевязки. Вы всё время бредили и говорили о перевале Мунджи.
Я слушал Симеону очень внимательно и старался изо всех сил вспомнить, что же всё-таки произошло.
– А далеко этот перевал от того места, ну где меня нашли? – спросил я.
– Я не знаю, но могу посмотреть – удивилась Симеона, видимо не ожидавшая вопросов от меня.
Она прошла в небольшую нишу в стене, закрытую пологом из брезента и через минуту вышла, неся в руках свернутую карту.
– Вот, смотрите. Здесь перевал Мунджи, а вот здесь, насколько я поняла капитана, вас и нашли.
– Километр наверно – раздумывая произнес я и мысленно провёл прямую от того перевала, к месту, где на меня наткнулись.
– Похоже я шел сюда, при этом пропустив поворот к кишлаку Уч-Шариф, хотя к нему было ближе.
– Хм, похоже, что так – сказала девушка, посмотрев место на карте, где я остановил свой палец.
– А что там, в том кишлаке, ты не знаешь?
– Капитан говорил в той стороне лагерь, куда он сам собирается ехать. Впрочем, ему сначала надо починить свой джип.
– Да, расстояние большое. Как же плохо, когда ничего не можешь вспомнить – в сердцах сказал я.
– Не расстраивайтесь, вам уже гораздо лучше. Видели бы вы себя в первый день, когда вас привезли – рассмеялась Симеона.
– Что, совсем деревянный был, ни бе, ни ме – спросил я, тоже улыбнувшись.
– Не то слово, как только что родились. Только и спрашивали: Где я? Кто я? – немного понизив голос, спародировала меня девушка.
То, как она это сделала было и смешно, и трогательно. Я понимал, что несмотря на улучшение, мне ещё многое нужно вспомнить, а для этого лучше всего побыть одному и собраться с мыслями. Поблагодарив Симеону за заботу, я вернулся к себе на лежанку и лег, накрывшись старым пледом. Несмотря на проблемы с памятью, которые преследовали меня последние несколько дней я уже кое-что вспомнил и в том числе, с чего