В дом пришла пожилая женщина – родственница выжившего свидетеля. Она пыталась утешить пацана:
– Ой! Что же это делается? Какое несчастье. Ты мой хороший, не переживай. Я тебя не оставлю. Будешь с бабушкой жить. Твой отец меня и на порог не пускал, а теперь я буду о тебе заботится, пока жива. Всё утрясётся! Жалко папку?.. Ты сильно не переживай!
Да он и не думал скорбеть! Когда его батю вынесли из квартиры, этот негодник так и ликовал. Сердце пацана радостно колотилось.
Интересно: с точки зрения человеческой морали, я сделал доброе дело?
Ещё никогда мои действия не играли на руку людям. А вдруг я могу жить так, чтобы им не мешало моё существование? Если я стану разборчив в выборе жертв, они не будут против?
Можно избавлять людей от тех, кого им не жалко. Тогда они станут молчать обо мне…
Так я мыслил в сонных грёзах.
Пробуждение не было спокойным. Грянула подвальная дверь. И я в миг встал на ноги. Знал, что это не предвещает ничего хорошего. Кто бы сюда ни пришёл – он пришёл за мной.
По лестнице пронеслись тяжёлые решительные шаги и в темноте возник человек. Он не походил ни на одну тварь, что встречалась мне раньше. На нём была затёртая кожаная куртка, чёрные штаны, туго зашнурованные ботинки. На его поясе болтались метательные ножи и какие-то пузырьки. На шее висел большой серебряный крест.
Сам он был бородат и суров. Ещё никто не смотрел на меня с таким бесстрашием. Он улыбнулся, показав хищные белые зубы. Он был человеком, как и все остальные жители дома, но обладал несгибаемой волей.
– Демон! – сказал он с яростным восторгом и сощурил ледяные глаза.
Драки было не избежать. Я кинулся на него, думая, что запросто пробью рукой это хрупкое тело и вырву сердце. Но человек сорвал с пояса пузырёк и окропил меня прозрачной жидкостью.
– Изыди, нечистый!
Капли попали мне в лицо, на шею, на руки. Они жгли как кислота! В то же мгновенье я ослеп на один глаз. Он лопнул и вытек, кожу прожигало до костей. Я заревел от боли.
Кого сюда привели эти жалкие людишки по мою шкуру?!
Страх заставил меня повернуться к нему спиной и бежать. Я ещё никогда таких не видел, но, судя по всему, это был охотник, что не раз встречал подобных мне. Мои мучения доставляли ему радость.
Мимо уха пролетел и вонзился в балку метательный нож. С него капало какое-то масло. Сильный горьковато-смолистый запах обжёг ноздри.
Я не успел почувствовать облегчение от того, что эта дрянь пролетела мимо. Второй нож врезался мне в спину промеж позвонков. Масло закипело внутри меня.
Я упал и мои ноги непроизвольно задёргались. Мой крик эхом пронёсся по подвалу.
– Отведай святого елея! – бородатый охотник отмачивал заготовленные фразы. – Изгоняю тебя, нечистый! Сдохни же в муках!
Не стоило ползти, цепляясь ногтями за бетонный пол. Боль была слишком сильна. Я свернулся у стены в ожидании последнего удара.
Но этот охотник желал растянуть мои страдания. Говорил