В самом центре города шпилем стоял цилиндрический небоскрёб, вокруг которого вертелась вся жизнь. Загнутые сверху стены исполинского строения сливались со всеобъемлющей крышей полиса, транслирующей невероятное небо. Здесь простор был настоящим. Иллюзия теряла достоверность только в том месте, где небоскрёб сходился с небом.
Стас заметил повсюду, на земле и в воздухе, множество причудливо передвигающейся насекомоподобной техники. Он подошёл к бортику балкона, чтобы посмотреть вниз. Резкий порыв тёплого ветра окутал его, и он отпрянул назад.
– Система заботится о вашей безопасности, – сказал Марк. – Можете спокойно любоваться городом.
– Очень мало людей, – задумчиво всматриваясь вниз, сказал Стас.
– Многие сейчас находятся в сети. В общественную жизнь вы окунётесь позже. У вас ещё будет куча времени.
– Куча времени, – довольно процедил долговязый.
Тот вообще болтал без умолку и всё про себя. Несколько молчаливых женщин примкнули к его семье, ходили за ним неотступно и слушали с открытыми ртами, напоминая в своей одинаковой одежде выводок огромных двуногих птиц. Его жена тут же взяла над ними шефство. Выяснилось, что долговязого зовут Родион, и что он, по его словам, «политический». Всегда старался ради простого народа, но бежал из северо-восточных предместий от произвола БЧП. Странным образом он умудрялся искать и выпячивать изъяны места, в которое бежал, и тут же принимал их как должное и даже хвалил. В чём-то они были похожи с дядей Виталей, поэтому сразу же друг друга невзлюбили.
– Вы сделаете нас всех одинаковыми, – жаловался Родион почти безнадёжным тоном, но тут же как-то поднимался. – Но так и быть, всё равно снаружи жизнь не лучше. Наверное, я сделал для этих людей всё, что мог. Как говорится, выбирай из двух зол, да?
Посты на него не реагировали.
– Будем учиться первое время, прям как собаки. Но если сдюжим, то проживём очень долго и, главное, сыто! – возвестил Родион своей семье. Его дети улыбались. Они были счастливы. – Хотя кирпич на голову может упасть, от этого тоже никто не застрахован… Но кирпич – не пуля!
– Смотри, сынок, – сказал вдруг дядя Виталя в своей особой манере, по которой Стас заранее понял, куда собирается клонить беседу старый. – Наш борец за простой народ хочет стать собакой!
– А чем ты лучше? – возмутился Родион. – Пришёл сюда, чтобы присосаться, как паразит, и доить пóстов, пока спокойно не сдохнешь от старости? Достойный план! Настоящий революционер в деле…
– Ты давай не пизди! – отрезал дядя Виталя. – Сколько тебе лет, пшено? Сорок? Мне семьдесят. Я видел таких как ты и знаю, что ты за говно такое – заранее знаю! О народе он заботился. Соглашайся, не соглашайся с тем, что с тобой происходит, всем по хую! Ещё раз откроешь свою поганую пасть и начнёшь молоть чепуху про себя любимого и свои ссаные взгляды или планы, и я найду способ сократить твою драгоценную, да хоть бесконечную жизнь до одного дня, понял? Мне терять нечего! А тебе следовало бы поучиться уважению