Но сейчас у меня было подозрительно хорошее настроение. Стоять в длинной очереди в кассу в «Пятерочке» и чувствовать себя хорошо – это что-то нездоровое. Так не бывает.
Что со мной? Разговор с начальством обрадовал? Вроде не очень. Рабочий день закончился? Но Сергей Андреевич прав – домой я не слишком рвалась. А уж встреча с «Эрбой» и воспоминания, которые она пробудила и вовсе не годились.
И тут поняла.
Вместо привычного затхлого запаха подгнивших овощей и промокших коробок, меня окутывал мой любимый мужской аромат – «Homme» от Dior. Я однажды купила его в дьюти-фри в аэропорту кому-то в подарок, и не смогла отдать – так и оставила себе. Тонкий, необычно-мужской, с нотами ириса и древесины. Чуть отстраненный – и очень дорогой.
Передо мной в очереди сейчас стоял живой человек, пахнущий этим парфюмом – и он был мужчиной той породы, что не часто встретишь в эконом-магазинах.
Темные волосы, уложенные так, что кажется – он просто пригладил их после душа.
Песочного цвета свитер крупной вязки и такого же оттенка джинсы.
Треккинговые ботинки стоимостью с весь мой зимний гардероб.
Он так неуловимо отличался, что сразу и не скажешь, что именно выдавало разведчика из другого мира ступеней на сто повыше нашего нищебродского района.
Только набор продуктов у него в корзинке снизил пафос: бутылка пива, нарезка колбасы и подозрительно вздувшийся салат в пластиковой коробочке.
Если бы я была не я, а кто-нибудь, кто выглядит как я, но намного-намного смелее, этот кто-нибудь сейчас обязательно бы сказал пришельцу из лучшего мира, что такой салат есть не стоит. Возможно, после этого завязалась бы непринужденная беседа: «А что вы посоветуете из ассортимента в это время суток?» и, чем черт не шутит, обмен телефонами. Нельзя ведь оставлять человека одного в таком враждебном окружении, он ведь совершенно не приспособлен к существованию в наших краях. Вряд ли в тех местах, где он бывает обычно, водятся несвежие салаты.
Но ведь такой человек может и нафиг послать, если честно. Рявкнуть, что и без сопливых неудачниц разберется. И что лучше бы я думала о доме и о том, что у меня там уже есть не самый худший экземпляр мужского рода. Этот, конечно, покруче будет – на вид ему лет сорок, но очень удачные, голливудские сорок с сияющей кожей, крепкой, но стройной фигурой и уверенными движениями.
Пока я мучилась, подошла наша очередь, и кассирша, которая тоже залипла на роскошного разведчика, только ей больше повезло – она его еще и спереди видела, вопреки всем внутренним правилам торговли в дешевых магазинах, кивнула на салат:
– Испортился.
– Что? – растерянно переспросил мужчина, и я чуть не мурлыкнула от почти физического удовольствия, которое доставил мне его голос. Словно кто-то погладил меня по руке кусочком меха норки.
– Салат ваш испортился, говорю. Не берите.
– Да? – он удивленно поднял коробочку и оглядел ее. – А срок годности вроде нормальный.
– Ну