– Доброго вечера, уважаемые судари, – поприветствовала она трёх путников, отвесив реверанс. – Чем наш дом может быть полезен вам?
– Здравия желаем, милая сударыня, – склонил голову и снял шапку Ваня. – Мы пришли к господину Фридриху Брауну, рекомендованные его превосходительством Александром Фёдоровичем Можайским. Я – Иван Орлов.
– Я – Николай Кирсанов.
– Александр Стефенссон, ma’am.
– Господин Браун о вас говорил! Очень приятно, – ответила, не сводя улыбку с лица, девица. – Проходите, дорогие судари, прошу – раздевайтесь.
Уже в сенях, когда трое юношей стягивали с себя предметы верхней одежды – шинели, шапки, шарфы и перчатки, – она представилась:
– Моё имя – Глафира Полякова. В эскадрилье «Золотые крылья» я – медсестра. Проходите, судари, не стесняйтесь. Я прикажу подать вам чай.
– Нам очень приятно, милая сударыня, – ответил с поклоном Николай. – Позвольте узнать – можем ли вы увидеть господина Брауна?
– Безусловно. Господин Браун изволил отдыхать, однако, думаю, ради вас он пренебрежёт своим распорядком. Прошу обождать, любезные судари – покамест проходите направо, – ответила Глафира и отвесила ещё один реверанс.
– Покорнейше благодарим вас, – склонил голову Ваня и, приоткрыв лёгкую тёмную дверь, прошёл в коридор, поманив жестом своих друзей.
– Вот и славно, – сказала девица. – Оля, Олечка! – обратилась она ко служанке, —Принеси чаю трём молодым сударям.
Александр, Ваня и Коля прошли в обеденную комнату, которая представляла из себя не самый просторный, однако уютный зал с массивным дубовым столом посередине и несколькими стульями. На подоконниках стояли вазы с орхидеями, а на полу был постелен довольно старый ворсовый ковёр. Александр уже было отодвинул стул и собирался сесть, однако Коля жестом остановил его.
– Изволь, – удивлённо и немного возмущённо сказал Александр.
– Не положено садиться без спросу, – поучительным тоном ответил Коля. – Подожди, пока нам укажут свои места.
– Здесь всего четыре стула!
– Коля верно подметил, – поддержал друга Ваня Орлов. – Сперва осмотрись, привыкни к помещению.
Александр пожал плечами и, придвинув стул, скрестил руки на груди, став рассматривать убранство зала. На деле ничего примечательного в нём не было – узоры на поверхности стола и то были интереснее, складываясь в воображении юноши в различные картинные сюжеты. Так долго он простоять не мог, в отличие от своих приятелей-дворян. Спас его скрип половиц, после которого в зал вошёл мужчина лет сорока, плотного телосложения, одетый в скромную английскую жилетку с белой рубашкой под ней. На его чуть нахмуренном