Наследников, «зависших» в интернете,
Где игры хлеще, чем любой роман!
Я не рисую этаких чудовищ —
Обычных симпатичнейших парней,
Но неоткрывших «Острова Сокровищ»
И книг других, которых нет ценней.
Они сидят в наушниках как в танке,
Не понимая, судя по всему,
Что жизнь не будет полной без «Каштанки»,
Душа не возмужает без «Муму».
Рисунки мамы кажутся нам кладом,
Собранье книжек – раем для души!
А им богатства этого не надо,
Компьютер новый им купить спеши!
Но погодите: может, нужно время?
И без него не обойтись никак,
Чтобы предметы нашего даренья
Могли бы настояться, как коньяк?
Но, обвинив компьютерные игры,
Мы виртуальный мир теперь клянём,
Боясь, что, словно мамонты, мы вымрем,
Пока своих приемников найдём…
У Времени мы как на побегушках —
Ему насильно ведь не будешь мил!
Простите нас, Тургенев, Блок и Пушкин,
А Бог давно нас, думаю, простил.
Он знает: молодёжь к нему не вхожа —
Смешно ей класть кресты на образа…
И что же тут поделаешь? О боже!
Ведь Бог и сам закрыл на всё глаза…
А мы? И мы немного поостыли,
Ведь легче вклады завещать и дом —
Они всегда в цене, мы не забыли!
И пенсии послушно в банк несём…
И счастлив ты…
Старушечий тот голос так нелеп,
Что, мол, пора на отдых собираться!
Но раньше был ты глух, бескрыл и слеп,
И лишь теперь ты начал оперяться.
А раньше клюв ты только раскрывал,
Глотая пережёванную пищу,
И голос твой легко ослабевал,
А дух твой был запуганным и нищим.
И кто сильней, мог в рот твой вставить кляп:
Любой насильник, жулик и разбойник…
Вот так и жил ты в вечных кандалах
По личному согласию невольник.
Тебя учили так отец и мать:
Послушным быть любым мирским законам,
И тех, кто отдаёт их, уважать,
На них молиться словно на икону.
И лишь теперь ты для себя открыл,
Пройдя сквозь все поганые болотца,
Что сосуществовал ты, а не жил,
Что к радости Волков плодятся Овцы.
И вот, когда ты всё это узнал —
Всю правду и про жизнь, и веру в Бога, —
Читаешь в титрах дней своих: «ФИНАЛ!»
И видишь эту «скатертью дорогу»…
На пенсию? На вольные хлеба?
Из мест, где всё давно осточертело,
Где, наконец, ты выдавил раба
Из всех частей замученного тела?
Где верил в Буратино и в Пьеро,
Не зная, что Мальвина лишь актриса,
Где только-только в руки взял перо,
От высшей воли больше независим!
И наконец, осмелился взлететь,
Став, как Поэт, для подлецов угрозой.
И шпагой не наученный