Мама неутомимо твердила, что завтрак – больше, чем просто еда. Это дань традициям, стремление к стабильности в собственных привычках.
– Ты теперь гот с пацанской стрижкой? – Килиан ел бекон так быстро, будто кто-то собирался отобрать вкусные кусочки.
– Не завидуй, – я устроилась на стуле.
– Вот ещё, – он фыркнул.
– Килиан! – взвизгнула мама.
– Что? Она же гот. Скоро гробы притащит, летучих мышей заведёт, – Килиан говорил с набитым ртом, отчего жир стекал с подбородка, а мама глядела и сопела.
– Я тебе что, вампир? – я взяла со стола нож с вилкой и начала аккуратно разрезать яичницу.
– Были такие подозрения, – Килиан хихикнул.
– Сегодня день обсуждения вампиров, – папа сложил газету и потянулся за фарфоровой с цветочными узорами чашкой, которая не подходила для кофе, но отца это мало волновало, он пил бодрящий напиток только с неё.
– Хм? – мама вскинула бровь.
– Пчёлка сказала, что мы с тобой вечно молоды, как вампиры, – папа сел ровно и вытянул шею.
– Как интересно! – мама поправила выбивающийся локон.
– Вспомнила что-нибудь? – вдруг спросил Килиан, глядя на меня в упор, и в его взгляде читалась горечь, которая просочилась в воздух и мою кровь.
– Нет, – коротко ответила я, пытаясь понять, что именно беспокоило брата. Может, моё присутствие?
– Расскажи папе, как прошёл вчерашний день, – мама, как обычно, отламывала кусочки от тоста и макала в джем, а мне пришлось много говорить.
Я говорила одно, а думала о людях, пришедших в кафе. Они представлялись, допытывались, помню ли я кого-то из них. Я ощущала дискомфорт, чувствовала себя диким животным, выставленным на показ в зоопарке, и посетители тыкали в меня пальцами, издавая звуки удивления, либо же побаивались. Думала о том, что не узнавала свое творение и как вложила душу в каждую деталь, хотя детали так и кричали, что они были созданы мной.
Разве о такой жизни я мечтала? Возможно, кафе стало моей отдушиной, а гадание на Таро дарило радость, поскольку я дарила радость другим. Возможно, я получала удовольствие от библиотеки, где было несметное количество книг. Люди брали фолианты с собой, приносили новые, находили уютное пристанище в саду, что скрывался под кирпичными стенами. Им нравилось сидеть на плетеных стульях возле окон в конце заведения и наблюдать за маленьким парком, что прятался меж домов. Возможно, моё кафе наполняло людские души спокойствием и дружеским теплом. Но я не помнила этого. Не помнила тепла.
Первый и последний раз я испытала любовь в двадцать лет. Эта была