И всё, а Его здесь не было.
Я тут же шагнула обратно. Если узнают в конторе, меня вообще уволят к чертям. По правилам, мы не должны переходить порог иного мира в своём доме, это грозит вечным сумасшествием.
Зазвонил телефон.
– Чего тебя? – грубо спросила я.
– Алис, ты дома?
– Дорогой мой, Эдуард, вам фото прислать или сестру позвать?
– Не ерничай, я сейчас подъеду, поговорить надо.
– Как хочешь, – я отключила телефон и свалилась на кровать.
Почему тот парень не выходит у меня из головы? Чем он так зацепил, что я до сих пор не рассказала о нём начальству? Такие серые и грустные глаза, и тепло его руки. Оно было намного сильнее, чем страдания той бабы в автобусе. Смерть совсем уже близко, не иначе.
– Алис, тут к тебе пришли, – заглянула в комнату Алина, и сразу же вслед за ней втиснулся Эдик.
Он оглядел комнату, присвистнул и бочком, бочком, что бы ничего не задеть уселся в одиноком кресле.
– Ты случаем не ведьма?
Я продолжила лежать, глядя в потолок.
– У тебя тут тысячи ловцов снов, какие-то пучки с травами, мешочки с камнями. Я не удивлюсь, если за полками стоит метла, – он привстал и тут же сел обратно. – У тебя там метла!
– Эдик, ты по делу или как?
– Зачем тебе метла? Ты медиум, а не колдунья.
– Это для антуража. До встречи с конторой я выживала, как могла.
Через открытое окно влетела бежевая моль и уселась на оплавленную свечу.
– Боюсь представить, как твоя комната выглядит в другом мире.
– Намного лучше, поверь, – я села, и, пождав колени, опёрлась на подушки. – О чём хотел поговорить?
Эдик заёрзал в кресле, вероятно, ища подходящие слова.
– Рассказать, наверное, не смогу. Попробую, показать.
О, я слышала об этой методике. Когда один медиум делиться своими эмоциями от пережитого момента. Но на практике, ни разу не видела. Ознакомительную теорию мне давали ещё на первом году службы. Пару раз пробовала, но кроме головной боли ничего не получила.
– Падай рядом, – и я похлопала по кровати.
Эдик пересел из кресла и взял меня за руки.
– Только не сопротивляйся, а то в обморок упадёшь.
Я переложила свои руки поверх рук Эдика и почувствовала прохладу. Совсем другие чувства. И, не успела сделать вдох, как волна эмоций захлестнула меня. Сначала, это были нерешительность и растерянность. Дворик с евреями, подумала я. Но тут, же холодная решимость свинцом осела в ступнях, и Эдик двинулся дальше. А потом, началась неразбериха. Я скорее увидела, чем услышала разные голоса. Они все твердили одно, и тоже: «Алиса».
Почувствовала неуверенность, а впереди ждали двое деток, жалость к ним захлестнула весь разум. Ещё один ребёнок. Бесстрашие таяло, как снег на солнце. А потом и вовсе встало в ступор.
– Что это? – едва заставляя язык слушаться, спросила я.
– Лестница на второй этаж, – далёким эхом ответил Эдик.
Страх,