Мигель вздохнул.
– Антония кажется разумной девушкой.
– А еще она наверняка темная.
– Я этому не удивлюсь, – Мигель вздохнул… м-да. Его затея оборачивалась неприятной стороной. Но и отказывать от дома сироте? Его просто не поймут, когда узнают. И узнают – наверняка.
– Рози, солнышко, Антония принадлежит к роду Лассара.
– И? Что с того, кроме их жуткой магии?
– Их слава, родная. Их слава. Темные маги на службе Астилии – это Лассара. У Антонии, как у последнего представителя своего рода, есть возможность подать прошение королю. Думаешь, она не рассматривала эту возможность?
Женщина сдвинула брови.
– Она не кажется дурочкой. Нищенка, оборванка, но не дура, тут ты прав.
– И как мы будем выглядеть в этом случае? Отвергнув девочку? Отказав ей от дома?
Розалия скривилась.
Да, в этом случае ее дочерям не видать приличной партии. Такое пятно на репутации – это не купчиха в женах у аристократа, это-то как раз привычно. А вот предательство одного из своих…
Родовые связи весьма сильны в Астилии. Даже не родственные – родовые. И связь в пятом-шестом колене может быть важнее денег или оказанных услуг.
– Ты прав, родной. Но как же мне это не нравится!
– Роза, милая, своди ее к врачу. Приведи в порядок и объясни ситуацию. На многое эта девочка рассчитывать не может, все верно. Но я постараюсь поступить с ней честно. Превращу ее наследство в деньги, дам за ней приданое, а взамен она обязуется не доставлять нам никаких хлопот. Или – вылетит из нашего дома.
Розалия медленно кивнула.
– Да, это другое дело, любимый. Совсем другое.
– И поговори с девочками.
Розалия поджала губы.
– Пока я запретила им общаться.
– А теперь объясни ситуацию. Они уже взрослые, должны понимать.
– Что – понимать? Михелито, ты сам видишь. И Альбу, и Антонию, и Паулину… если Альба красавица, то бедняжка Паулина проигрывает Антонии. И сильно.
– Ничего. Приданое ее выручит.
– Это если Антония также не подаст прошение о наследовании имени Лассара.
– Вряд ли. Темные – этим все сказано.
Розалия кивнула. Но все же она сомневалась.
– Кто знает…
– Все будет хорошо, родная.
– Ох, Михелито, – уткнулась в плечо мужа женщина. Расчет, да! Но за двадцать лет сюда и симпатия примешалась, и уважение, и понимание, и даже капелька любви. Любовь – она ведь разная бывает, и вот такая – тоже.
Не огонь, норовящий спалить все вокруг, но ровное и уютное пламя, на котором хорошо готовить утренний кофе.
– Все будет хорошо.
Розалия кивнула. Но она искренне в этом сомневалась. Сердце женщины чувствовало беду.
Какую?
Знать бы! Она бы ее… но было у Розалии подозрение, что уже поздно, непоправимо поздно.
Когда стукнула дверь хижины, Долорес