Я вытираю рот салфеткой.
– А теперь, когда вы меня достаточно задобрили, почему бы вам не рассказать, зачем на самом деле вы хотели встретиться.
Я знаю зачем. Просто хочу услышать это от них.
Сойер мрачнеет.
– Прости, что соврали тебе.
– Пожалуйста, – добавляет Дилан. – Мы правда не хотели тебя обидеть.
Я перевожу взгляд на нее.
– Я правильно понимаю, что твой отец не в тюрьме?
Она выглядит виноватой.
– Нет. – Дилан неловко ерзает на сиденье. – По крайней мере, насколько я знаю.
Мои глаза мечутся между девчонками.
– Я знаю, вы любите моих братьев, но вам не приходило в голову, что это вранье может ранить меня? Особенно когда мы стали так близки.
– Нет, – говорит Сойер.
Когда на моем лице появляется злость, она резко добавляет:
– Не потому, что нам плевать на тебя, наоборот. Мы думали, так будет лучше. Врачи сказали не давить на тебя, и каждый раз, когда ты узнавала что-то новое о своем прошлом, тебе было плохо.
– Было тяжело наблюдать за тем, как ты увядаешь, – объясняет Дилан. – И когда Джейс попросил не рассказывать тебе об аварии, чтобы ты могла начать новую жизнь и прийти в себя… мы не стали возражать. Ты и так была достаточно потеряна.
– Я понимаю, – шепчу я.
Но меня все равно злит, что я осталась в неведении.
Я делаю еще один глоток.
– Но Джейс иногда ошибается.
Дилан смотрит на меня с едва заметной улыбкой на лице.
– Да. Но он любит тебя, Бьянка.
– Так же, как и Коул. – Сойер промокает глаза салфеткой. – Все мы.
В следующее мгновение Сойер уже больше напоминает бормочущую рядом со мной лужицу.
– Прости, что не рассказала тебе об аварии. Я просто не хотела, чтобы тебе было больно.
Сойер всегда была чувствительной, но то, как давит на нее эта ситуация, пробуждает во мне желание обнять ее.
Дилан смотрит на меня грустными глазами.
– Мы пытались защитить тебя. – Она берет Сойер за руку. – Надеемся, ты сможешь простить нас.
Мое сердце начинает ныть. Несмотря на то, что я все еще расстроена, мне понятно, что они хотели только лучшего.
– Я вас прощаю, – говорю я. – Просто не врите мне больше.
Дилан улыбается.
– Договорились.
Сойер высмаркивается. Громко.
– Мне так жаль.
Я не могу не засмеяться, заключая ее в объятия.
– Боже, ты такая добрячка.
Она шмыгает носом.
– Мне не нравится мысль о том, что я причинила тебе боль.
Я достаю еще одну салфетку и вытираю потекшую тушь с ее щек.
– Ты не специально.
Делаю еще один глоток кофе, и вдруг вспоминаю о вчерашнем воспоминании. Теперь, когда мы помирились, я надеюсь, они смогут помочь мне.
– Так, – начинаю я после того, как Сойер успокаивается, – я кое-что вспомнила.
Дилан