На них могучим серым водопадом обрушивался шум.
Он рождался на полках, где, уходя ряд за рядом в бесконечную даль, отмеряли время жизни смертных песочные часы. Это был тяжелый шум, глухой шум, шум, лившийся унылым заварным кремом на яркий пудинг души.
– ХОРОШО, – наконец сказал Смерть. – ПОЛУЧАЕТСЯ, ТРОЕ. СПОКОЙНАЯ НОЧЬ.
– Это, значит, тетушка Хэмстринг, снова настоятель Лобсанг и принцесса Кели, – доложил Альберт.
Смерть осмотрел стоявшие на ладони трое часов.
– ПОДУМЫВАЮ ОТПРАВИТЬ НА ДЕЛО ПАРНИШКУ.
Альберт сверился с фолиантом.
– Ну, с тетушкой проблем не возникнет, а настоятель – человек опытный, – сказал он. – А вот принцессу жалко. Всего пятнадцать лет. С ней может быть непросто.
– ДА. ПЕЧАЛЬНО.
– Хозяин?
Смерть стоял с третьими часами в руках, задумчиво наблюдая за игрой света на стекле. Он вздохнул:
– СОВСЕМ ЮНАЯ…
– Вы хорошо себя чувствуете, хозяин? – с тревогой в голосе спросил Альберт.
– УНОСИТ ВРЕМЕНИ ПОТОК ВСЕХ…
– Хозяин!
– ЧТО? – Смерть вздрогнул и вернулся в реальность.
– Вы переутомились, хозяин, вот в чем дело…
– ЧТО ТЫ НЕСЕШЬ, ДРУГ МОЙ?
– Вы какой-то сам не свой, хозяин.
– ГЛУПОСТИ. ЧУВСТВУЮ СЕБЯ КАК НИКОГДА ХОРОШО. ТАК О ЧЕМ МЫ ГОВОРИЛИ?
Альберт пожал плечами и вернулся к записям.
– Тетушка Хэмстринг – ведьма, – продолжил он. – Она может рассердиться, если отправить к ней Мора.
Все, кто так или иначе связан с магией, по истечении своего песка имеют право быть обслуженными лично Смертью, а не довольствоваться его мелкими подручными.
Смерть будто не расслышал. Он все смотрел на песочные часы принцессы Кели.
– КАК НАЗЫВАЕТСЯ ТО ОЩУЩЕНИЕ, КОГДА ТЕБЯ ОХВАТЫВАЕТ СМУТНОЕ СОЖАЛЕНИЕ О ТОМ, ЧТО ВСЕ СКЛАДЫВАЕТСЯ ТАК, КАК СКЛАДЫВАЕТСЯ?
– Печаль, хозяин. Наверное. Так вот…
– Я ЕСТЬ ПЕЧАЛЬ.
У Альберта отвисла челюсть. Но, взяв наконец себя в руки, он выпалил:
– Хозяин, мы говорили о Море!
– О КАКОМ ЕЩЕ МОРЕ?
– О вашем ученике, хозяин, – терпеливо объяснил Альберт. – Такой долговязый парень.
– НУ ДА. ЧТО Ж, ЕГО И ПОШЛЕМ.
– А он справится в одиночку, хозяин? – усомнился Альберт.
Смерть задумался.
– СПРАВИТСЯ, – сказал он наконец. – ОН ПРИЛЕЖЕН, СХВАТЫВАЕТ НА ЛЕТУ, ДА И ВООБЩЕ, – добавил он, – НЕ МОГУТ ЖЕ СМЕРТНЫЕ РАССЧИТЫВАТЬ, ЧТО Я ВЕЧНО БУДУ ВОКРУГ НИХ СУЕТИТЬСЯ?
Мор пялился на бархатную драпировку в нескольких дюймах от его носа.
«Я прошел сквозь стену, – подумал он. – А это невозможно».
Осторожно отодвинув драпировку, чтобы посмотреть, не укрылась ли за ней какая-нибудь дверь, он не обнаружил ничего, кроме растрескавшейся штукатурки, которая местами до того осыпалась, что обнажила сыроватую, но явно прочную кирпичную кладку.
Мор в порядке эксперимента потыкал в нее пальцем. Было ясно, что обратно придется выбираться другим