Я вспомнил, как мы возвращались из Ласау на фургоне «КП», и Лиенна хвастала Риссе, как она уже умирала однажды, на виселице. Бывали, сказала она тогда, и похуже моменты. Я, говорит, ничо уже не боюсь. Почти.
Вот что она имела в виду под этим «почти». Больше смерти Лиенна боялась быть омегой. И задумала тихохонько дезертировать с нашей подводной лодки. Безупречная Лиенна Азари фон Саброн Младшая – трусиха.
Я попросил:
– Арон, не говори об этом никому. Хотя бы, пока не закончим в Саарде. Ты никому лучше не сделаешь, если скажешь. Нам всем нужно думать об этой цели, а не о… прочем.
В этом Халлар тоже, несомненно, был прав.
Малёк – да ладно, какой он теперь малёк? – покачал головой.
– Завязывай мне тут про цели сочинять. Что я – тупой? Она из твоей группы. Конечно, ты её прикрываешь… Никому я не скажу, и не ради каких-то целей, Дар. А потому что ты попросил.
– Не называй меня так.
Нам ещё нежностей с Ароном не хватало. Звать меня так разрешено одной Риссе.
– Понял. – Он грустно улыбнулся. – А про эту бутылку… Я только Лиенне самой скажу. Один разочек, наедине. Что я её презираю. За отца. И за Тара. Они на неё молиться готовы. Эта коза того не заслуживает.
***
Я ждал Лиенну в её боксе. Сбросив самодельные сапоги, впервые в жизни забрался с ногами на просторное ложе, застеленное выцветшим покрывалом. Ох, как же я раньше мечтал тут покувыркаться!.. Не судьба.
Конура Лиенны отличалась от прочих боксов наличием письменного стола и высоченных шкафов вместо обычных для Гриарда сундуков. В углу стояла гладильная доска, где Лиенна наглаживала коммунскую униформу. В шкафах их раньше хранились десятки разных – от уборщика улиц до следователя госбезопасности. Все тютелька в тютельку по её размеру: мы столько коммунов положили, было из чего выбирать. Теперь коллекция уехала в новый дом.
Деревянный письменный стол был заляпан клеем и тушью для печатей. Здесь мы готовили фальшивые документы для вылазок. Стол захламляли пустые бланки накладных, пропусков, маршрутных листов, свидетельств об окончании всевозможных курсов, бумажные обрезки. Повсюду валялись фотографии Лиенны и Гая для документов. Мы клепали их прямо тут – моментальное фото на «официальном» фоне шкафа. Лиенна и Гай то с зализанными проборами, то в очочках, то в форменных фуражках. Потом Керис заполняла корочки каллиграфическим почерком, а я вклеивал фотки и «ламинировал» всю красоту утюгом.
В каждом свидетельстве и удостоверении в графе «происхождение» ставили инкубаторский код. К живорождённым отношение у коммунов натянутое, всё-таки они воспитывались в семьях альф и омег, хоть и очень давно и недолго. На мало-мальски важные посты живорождённых не брали. Так что мы перестраховывались; Лиенна и Гай всегда играли роли поделок.
На антресолях виднелась старая коробка с прибамбасами для грима. Гай-то ладно, но Лиенна в пятнадцать лет далеко не выглядела