Мальчик исчез, а на моих щеках появились два приветственных отпечатка губ призывного цвета фуксии. Нэнси достала большой мобильник из маленькой розовой сумочки, инкрустированной разноцветными стекляшками. На уличную плитку шмякнулась упаковка резиновых изделий номер два со вкусом клубники. Венесуэльская лань посмотрела по сторонам томным взглядом и, прогнувшись в пояснице, нарочито медленно наклонилась как можно ниже. Подобрав свой боекомплект, она так же грациозно поднялась:
– Пойдём?
Нэнси засеменила на своих убийственных шпильках, конструкция которых требовала множества мелких и аккуратных шажков. Мы прошли мимо стен, расписанных граффити и оклеенных толстыми слоями афиш вперемешку с объявлениями о сдаче комнат.
– Как там твоя семья? – спросила я её.
– Вчера я отправила тысячу евро моему племяннику на пятнадцатилетие. Санта Евлалия, как я скучаю по Каракасу!
Перед моим носом возник экран смартфона в обрамлении поддельных кристаллов Сваровски, на котором замелькали фотографии темноволосого подростка. Мы поднялись по узкой лестнице дома, чьи стёртые ступени за десятилетия приняли на себя бесчисленное количество шагов самых разных людей. Пахло сыростью и кошками. Из открытых почтовых ящиков торчали рекламные проспекты саун для однополых посетителей и суши с доставкой на дом. Тусклый свет заканчивался этажом ниже. Нэнси подсветила дорогу фонариком из телефона, горячо браня собственников квартир, у которых не хватало денег на новую лампочку. Ночная бабочка толкнула ногой незапертую дверь и заглянула внутрь. Она убедилась, что в прихожей никого не было, и жестом пригласила меня войти. Тут и там виднелись закрытые двери. За одной из них я услышала размеренный скрип мебели и чьи-то стоны. За другой звучала чувственная мелодия бачаты и весело смеялась какая-то женщина:
– Ай, папуля!
Мы прошли до самого конца тёмного коридора. Гейша открыла дверь ключом, который висел у неё на шее вместе с колье из изумрудов южно-азиатского производства.
Комната, которую снимала Нэнси, полностью соответствовала характеру и роду занятий жилички. Плакаты со звёздами венесуэльских сериалов мирно соседствовали с хлыстами и плётками всех мастей, повсюду валялась одежда кислотных цветов, пёстрые сумочки и обувь, в которой было невозможно перемещаться дальше, чем до площади. Нэнси остановила меня, когда я решила присесть на постель:
– Зайка, подожди, дай уберу…
Двумя пальцами с острыми ярко-оранжевыми ногтями она взяла с простыни использованное средство индивидуальной защиты и с точностью звезды НБА бросила его в мусорную корзину, стоящую в углу под раковиной.
– Где конверт? – спросила я.
Нэнси нырнула в шкаф, снова отклячив свой плоский зад. На пол вывалилась груда цветастых лифчиков первого размера. В свёртке находился жёсткий диск, чьё содержимое стоило