Это оказалось неожиданно трудно. Инстинкт самосохранения не давал спокойно относиться к необычным для человека вещам. Генрих проводил много времени в медитациях, обдумывая, как можно спокойствие и безразличие астрального тела передать физическому, но у него ничего не получалось. Стоило ему на астральной прогулке сделать что-то неординарное, например, нырнуть в озеро, как выброс адреналина тут же возвращал его обратно в тело. Теперь Генрих понял, почему внетелесные путешествия не доступны многим людям. Астральное тело настолько привязано к физическому, что если среди людей и находятся такие, которые могут совершить выход, то они его просто не замечают. Не замечают потому, что выход длится для них секунды, до первого напряжения мышц от понимания того, что что-то происходит. Незапланированный выход списывают на закружившуюся голову или галлюцинацию и внимания не обращают. А запланировать выход люди не могут, они просто не подозревают даже о такой возможности!
Для рядового обывателя душа и тело неразделимы. Душа это что-то неосязаемое и самодостаточное, о ней можно не думать, она существует сама по себе. А вот тело можно потрогать, покормить всякими вкусностями, угостить порцией алкоголя и получить еще тысячу физических удовольствий. Так и живет большинство обывателей, проводя дни в плотских утехах и в работе, чтобы обеспечить себя этими утехами.
Теперь Генрих стал понимать, к чему он прикоснулся и как все-таки мало человечество знает о себе и окружающем мире.
Генриху предстояло полностью перестроить отношения между астральным и физическим телами. Отодвинуть, один из самых сильных природных инстинктов – инстинкт самосохранения, на второй план. Он стал усиленно тренироваться, проводя все время в комнате, медитируя лежа в кресле и совершая астральные прогулки. Постепенно у него стало получаться сделать какой-нибудь «опрометчивый» шаг вне тела, не вызвав ответной реакции тела физического. Он научился подниматься за облака и погружаться в озеро. Он подолгу «плавал» в толще воды озера, разглядывая крупных карпов и водные растения. На большой глубине, где вода становится черной, он вдруг получил способность видеть предметы не так как обычно. Цвета исчезли, остались только четкие контуры, но предметы стало видно сразу со всех сторон. Это было объемным зрением, Генрих мог, не сдвигаясь с места, видеть сразу всю поверхность предмета. Например, если на дне, в слое ила, нежился толстый карп, то у него можно было увидеть и живот, и спину одновременно. Это было даже не зрение, а, скорее, своеобразное ощущение предметов. Достаточно было немного приблизиться к предмету, как его можно было увидеть-почувствовать со всех сторон, даже понять структуру материала из которого он состоял. Позже, медитируя, Генрих понял природу этого «зрения».
Физическое тело видит предметы лишь как свет, который от них отражается и, преломляясь в хрусталике глаза, воздействует на его сетчатку. Попадая на сетчатку глаза свет, генерирует в