– Святой Павел был марксистом, – Иван усмехнулся и вновь закашлялся. – Чертово курево, я к тебе никогда не вернусь.
– Апостол? Мне отец Педро никогда об этом не говорил…
– Эскобар, – сказал Иван и обернулся, увидев увеличенные в размере глаза Родриго. – А что, вам разве в приходе не сказали?
Машина вырулила наконец на наименее оживленную часть сельской местности, куда ей предстояло двинуться еще дальше. Родриго закрыл глаза, неожиданно представив, что им придется делать после того, как Иван ее остановит. На заднем сиденье поблескивал пистолет неизвестной Родриго марки, судя по всему, тяжелый и настоящий. На переднем стекле стояла статуэтка Девы Марии с радостным младенцем Иисусом на руках, который тянул руки через весь салон к этому металлическому холодному блеску.
В это же самое время из-под Триумфальной арки вырулил странный автомобиль, который был со всех боков окружен кортежем из черных длинных мерседесов. Средство передвижения, или, скорее, роскоши, было компактным по размерам, но выделялось своей крышей, которая, казалось, была спущена сверху и слегка изогнута. Стекла были тонированными, а потому увидеть что-либо не представлялось возможности. Однако парочка вспышек все-таки проследовали по пути движения машины, что было оставлено без ответа всеми членами кортежа. Белый, как ангельское крыло, «вуатюр» содержал в себе такого же святого – или имевшего претензии на сей счет – человека. Его одеяние нежными, практическими дамскими, складками, лежало вдоль его молодой и довольно стройной и высокой фигуры, а на голове его возвышался убор, похожий на модель летательного аппарата или даже нераспустившийся бутон почему-то белого ириса, украшенный деликатной позолотой. Солнце било в лицо человеку, который ехал по Парижу, и плясало на обшлагах его водителя, угрюмого квадратолицего швейцарца.
– Tu comprends, eh? – говорил человек, ехавший на заднем сиденье. В салоне никого, кроме них двоих, не было, а ему очень хотелось поболтать после долгого перелета.
– Говорите по-английски, я все понимаю, – произнес водитель и посмотрел на карту из маршрутизатора.
– Но мне хочется по-французски, – сказал человек, всплескивая руками.
– Извините, ваше святейшество, – сказал квадратный швейцарец и посмотрел вдаль. – Мой родный язык ретороманский.
– А, так вы редкий человек на свете, – произнес загадочно Папа (а это был, несомненно, он), и его тонкие изящные губы раздвинулись в улыбке.
– Да, – сказал швейцарец. – А еще я везу вас.
Папа благожелательно откинулся на заднее сиденье, поправил головной убор и взял в руки неожиданно откуда-то взявшийся мобильник. Он нажал на иконку Гугла, и ему высветилась первая новость за день, делавшая заголовки в прессе: «Папа Пётр II делает визит в Париж и обсуждает возможность восстановление Нотр-Дам в первозданном виде». Следом за этим Папа пролистнул на другую новость и остолбенел: «Глава исламской фракции мэрии