К тому же его холодная кожа обжигала мои руки, но я заметила, что если их сразу не отдергивать, то она очень быстро нагревалась, приобретая комфортную для моего тела температуру. Пока я удивлялась своим умозаключениям, Кенарт склонился к моему уху.
– Мне кажется, или ты планируешь задержаться в моих руках. Ты меня соблазнить, случайно, не задумала? – прошептал он, практически касаясь губами моей кожи.
От его дыхания, опаляющего мою кожу, по шее и спине побежали мурашки, а я от страха отпрянула от наглеца, позволившего себе думать про меня такие неприличные вещи.
– Что ты такое говоришь? – вытаращив испуганно глаза, выпалила я.
Отскочила от него, словно от огня, и чуть не сгорела от стыда, когда он громко рассмеялся. Правда, хохот быстро сменился стоном. Я тут же спохватилась, вспомнив, зачем вообще подходила к мираклу. На этот раз я медленно обошла его, встав за спиной. Аккуратно сняла повязку, на которой уже стали проступать капли синей крови.
Когда я стала обрабатывать рану, Кенарт шипел и что-то рычал на незнакомом языке. По крайней мере, я этих слов раньше никогда не слышала.
– Очень больно? – спросила я, не в силах промолчать.
Хотелось пожалеть страдающего мужчину, прижаться к нему и прошептать слова утешения. Вот только правила приличия не позволяли мне совершить подобное. Я снова поправила наложенное накануне крепление и затянула его потуже, чтобы при неосторожном движении крыла перевязка не могла сползти, и рана снова не открылась.
– Да, я не привык к такому, в Сорендале давно решена проблема обезболивания, – сказал Кенарт, оглядываясь.
– Правда? У вас есть какие-то снадобья для этого? – удивленно уставившись на собеседника, спросила я.
– Да, у наших врачевателей много чего есть, – вскользь ответил он.
– Правда? Они далеко ушли от наших, – заметила я, не понимая, почему у нас нет таких лекарств.
– Им приходится, по нашим законам воин может умереть только в бою, – ответил Кенарт, чем крайне удивил.
– Почему в бою? А как же старость? – спросила я, хотя хотела задать еще тысячу вопросов по этому поводу.
– Ты когда-нибудь видела старого миракла? – усмехнувшись, спросил Кенарт, отвлекаясь от боли в крыле, что не давала ему покоя.
– Нет, ты первый миракл, которого я видела. Ты разве не знаешь, что нам запрещено на вас смотреть? – возмущенно спросила я, закончив перевязку.
– Ах, точно. Я и забыл. Ну, в любом случае, даже если ты попадешь в Сорендал, не найдешь ни одного старика, – хитро улыбаясь, заметил он.
– Почему? – снова задавала я вопрос, не понимая, к чему он клонит.
– Потому что мираклы не стареют. Мы бессмертны, то есть не можем умереть от старости, как я уже сказал, мираклы могут погибнуть только в бою.
– О каких боях ты вообще говоришь? – спросила я, не понимая, к чему он клонит.
– О войнах.
– А разве они есть? Я ничего об этом не слышала, – растерянно спросила я, понимая, что очень многого не знаю.
– Были.