Весь в слезах, он прибежал к отцу в гараж, где тот по обыкновению, чинил свою ржавую копейку.
Увидев зареванного сына, отец прямо побагровел, и вместо того, чтобы пожалеть, он схватил Арсения за грудки и с силой начал трясти его.
– Будь мужиком… не хнычь, как баба! – Приговаривал отец сквозь зубы, обдавая Сеню запахом перегара и дешевых сигарет.
С тех пор он на дух не переносил запах табака, вспоминая ту отвратительную вонь от Примы и самогона.
Арсений как-то сразу умолк, перестав сопротивляться. Он лишь тихо всхлипывал, с ужасом наблюдая за тем, как отец снимает со штанов здоровенный солдатский ремень, увесистый, с широкой блестящей пряжкой.
– Умолкни же ты наконец… Отец резко замахнулся, но Сеня с ловкостью зайца выскользнул из его рук и сломя голову бросился бежать.
Он и не помнил, как оказался на берегу старого заброшенного карьера.
Он сидел, обхватив руками разбитые коленки и размазывал по щекам слезы, которые он не в силах был остановить. Обида за себя и за то, как обошелся с ним отец, отзывались в его маленьком сердце болью и разочарованием. Ведь он так мечтал быть похожим на своего отца!
Быть крутым и смелым охотником, так же храбро как отец, гонять на мотоцикле без шлема и вообще, быть полной его копией.
Однажды, когда Сене было пять лет, он зашел в ванную.
Отец стоял перед небольшим тусклым зеркалом, в своих широких солдатских кальсонах и намазывал густую белую пену большим трофейным помазком себе на шею.
– Ишь как! Вот оно че… учись, сына! – нравоучительно сказал отец и провел по коже острым лезвием опасной бритвы.
Сеня завороженно следил за каждым его движением.
И в какой-то момент, рука отца дрогнула, а на белоснежной пене, пузырясь появилась тонкая струйка крови.
От ужаса у Сени перехватило дыхание, и он буквально перестал дышать от страха. Но отец лишь ухмыльнулся в ответ и спокойно вытер пену полотенцем, обнажив на коже неглубокий кровавый порез.
Он повернулся к сыну и сурово произнес.
– Мужики никогда не плачут, запомни это!
И Арсений запомнил. Запомнил на всю свою жизнь.
Он пообещал себе, что никогда не даст повода усомниться в том, что он настоящий мужчина!
И каждый раз, разбивая коленки или получая синяки в драке, он проглатывал слезы, со всей своей мальчишеской волей сжимая зубы, чтобы не зареветь.
Отец по обыкновению курил в ванной. Он усаживался на унитаз и раскладывал на деревянном табурете сигареты, коробку спичек и пепельницу из толстого пожелтевшего стекла. Он деловито, не торопясь раскуривал свою Приму, от которой вся ванная наполнялась клубами едкого сизого дыма.
Вентиляции как правило, в советской хрущевке не было и дым сам собой потихоньку уходил через узкое отверстие в газовой колонке.
Сеня любил наблюдать за тем, как курит